Мотылек

Рожкова Анна

– Да, сейчас, сейчас, – произнес Иван, заводя Наталью в ближайшее кафе.

Машенька всем своим видом выказывала презрение к Наталье, закатывая глаза и демонстративно отворачиваясь.

– Наташа, что случилось? – спросил Иван, протягивая стакан минералки.

– У меня было видение, – проговорила она, не слушающимися руками поднося стакан к губам. Зубы часто стучали о стекло.

Машенька фыркнула.

– Да тебе к психиатру надо, милочка, – проговорила она, громко рассмеявшись.

– Машенька, как тебе не стыдно? – устыдил ее Иван.

– Ладно, я сыта по горло этими бреднями, –

произнесла она, вставая. – Я не намерена больше слушать всякую чушь. Я иду в гостиницу.

– Машенька, – позвал Иван, обращаясь к удаляющейся спине жены. – Ну, и черт с тобой, – разочарованно махнул он рукой ей вслед. – Катись.

– Ваня, прости, мне так неудобно, – начала оправдываться Наталья. – Мало того, что я за вами увязалась, так вот теперь еще и стала причиной вашей ссоры.

Она была на грани истерики.

– Наташа, о чем ты? Ты здесь совершенно ни при чем, мы ни минуты не можем прожить, чтобы не поссориться, – печально произнес он. – Лучше скажи, тебе лучше?

– Да, Ваня, спасибо тебе огромное, – благодарность к этому великодушному человеку переполняла Наталью.

– Да брось ты, – улыбнулся он. – Давай посидим, подкрепимся, здесь, вроде бы, уютно (он огляделся по сторонам) и пойдем гулять дальше. Как тебе мое предложение?

Наталья искренне улыбнулась.

– Прекрасно, я согласна.

Они подозвали официантку, и Наталья попросила принести меню.

***

Преодолев полосу аквариумно-ковровых препятствий, отделявших его от номера, Максим распахнул дверь и вошел внутрь.

– Это ты, дорогой? – раздался голос из спальни.

– Смотря кого ты имеешь в виду, – усмехнулся он.

Максим разулся и, сняв верхнюю одежду, прошел в спальню, большую часть которой занимала широкая кровать. На кровати лежала женщина, не обремененная никакой одеждой. Напряженные соски ее больших тяжелых грудей стояли как взведенные курки.

– Ну, что ты так долго? – капризно спросила она, переворачиваясь на живот и подставляя жадному взгляду Максима свою аппетитную круглую попку.

– Все дела… дела, – неопределенно ответил он, пожирая глазами представшее его взору великолепие.

Максим всегда любил именно таких женщин – рослых, в теле, обязательно с большой грудью и тонкой талией. «А женился на Наташе», – усмехнулся он своим мыслям.

– Ну, что, так и будешь стоять? – насмешливо спросила женщина.

Максим улыбнулся и, избавившись от одежды, одним прыжком очутился на кровати, тут же припав губами к зазывно-розовым соскам. Через несколько минут раздались женские стоны и мужской шепот:

– Маша, Машенька, вот так, хорошо…

Максим утомленно лежал на кровати, подложив под голову руки и блаженно улыбался. «Да, Машенька оказалась что надо», – удовлетворенно размышлял он, выжидая, когда Машенька освободит душ. Такого пыла он не ожидал. Не отказался бы встретиться с ней еще раз.

– Тебе пора, скоро Ваня придет, – произнесла Машенька, вытирая банным полотенцем свои искрящиеся рыжие кудри, резким контрастом выделяющиеся на фоне белоснежного полотенца.

Максим подскочил и начал одеваться. Уходя, он подошел к Машеньке и, поцеловав ее в припухшие от поцелуев губы,

вышел.

Убедившись, что Максим ушел, Машенька упала на кровать и потянулась всем своим кошачьим телом, на ее пухлых губах играла улыбка.

– Я на все пойду, ни перед чем не остановлюсь, но ты будешь моим, – шепотом произнесла она.

Машенька уже предвкушала все трудности, которые возникнут у нее на пути. Играть она любила.

Глава 4

В воздухе, дурманя голову, разливался необыкновенный аромат корицы вперемешку с запахом жареных сосисок. На Мариенплатц 1 высыпал народ, оглашая площадь непередаваемым гулом от смешения всех мыслимые языков мира. От обилия света, украшений и галдежа голова шла кругом. К тому же с самого утра беспрестанно валил снег, придавая и без того сказочной атмосфере города какую-то иллюзорность.

1

Центральная площадь Мюнхена

Наталья жадно поглощала сочную баварскую сосиску в теплой булочке, с трудом помещавшуюся в рот, запивая ароматным глинтвейном.

– Да не торопись ты так – жадность фраера сгубила, – хохотал Максим.

– Боже мой, как вкусно, – с набитым ртом отвечала Наталья.

Здесь был пир не только для глаз, но и для желудка – многочисленные палатки, разбитые на площади в преддверии Рождества торговали имбирным и пряным печеньем в форме рождественской елки, марципанами и шоколадными Вайнахтсманнами 2 , целыми яблоками в шоколаде, ну, и конечно, гордостью Баварии – сосисками разной толщины, всевозможных размеров и цветов.

2

Немецкий дед Мороз

– Пошли, – Наталья дожевала сосиску и потянула Максима за рукав. – Я хочу все увидеть.

Они переходили от палатки к палатке, подолгу останавливаясь у каждой. В ароматной лавке, торговавшей украшениями из сушеных фруктов, цветов, апельсиновой цедры и даже целыми сердцами, усыпанными сушеной лавандой и источавшими изысканный аромат, Наталья, на радость продавца, скупила весь богатый ассортимент, нагрузив Максима пакетами.

В сувенирной лавке, где продавались рождественские свечи, подсвечники, малюсенькие деревянные украшения на елку, множество фигурок щелкунчиков, стеклянные шары различных форм, цветов и размеров, Максим попытался образумить Наталью:

– Наташ, ну зачем нам столько всего? Куда мы это все денем? – жалобно тянул Максим, стараясь разбудить крепко заснувший Натальин здравый смысл, но тщетно.

– Давай купим, а там видно будет, – отмахнулась Наталья, всучив мужу еще кучу пакетов.

– Я сам похож на елочную игрушку, – жаловался Максим.

Наталья взглянула на него и рассмеялась – такой жалкий вид он имел – завешенный кучей пакетов и пакетиков.

– Точно, осталось звезду на макушку присобачить, – хохотала Наталья.