Мотылетки на мельнице

Фомальгаут Мария

Через два месяца я не утерпел, развязал мешочек, посмотрел на серебристо-белый песок внутри. В тот же день Ариадна прошла мимо, не замечая меня, из школы уехала в машине с каким-то старшеклассником…

Привет, Гаврюша, пишу тебе с Кобольда, это планетка под безымянной звездой в созвездии Кассиопеи. Высылаю тебе фотку на фоне камней, ты даже не сомневайся, вот все эти россыпи – это чистое золото. Золотишко здесь лежит, как у нас булыжники, реально золото лопатой грести. Андрюшка, лаборант наш, потерял

голову, набил полную каюту этого золота, уже с капитаном скандалил, с пеной у рта доказывал, что «Кентавр» не перегружен, и дальше полетит без проблем, и все такое. Короче, половину золота все-таки выбросили, он плакал даже…

Так ты представь, что дальше было… Стартуем с Кобольда, выходим с орбиты, берем курс на Андромеду… Утром просыпаюсь от крика, все бежим в Андрюшкину каюту, он стоит не живой, не мертвый, смотрит на рыбьи чешуйки. То есть, это мы их так назвали, рыбьи чешуйки, легенды вспомнили, как люди ночью у каких-нибудь колдунов золото брали, а наутро оно рыбьей чешуей обращалось…

Высылаю тебе пару чешуек. Андрюшка все не теряет надежды, что когда-нибудь в каких-нибудь условиях эти чешуйки превратятся в золото. Если что-нибудь такое случится, пиши. :)

Я писал. Отец отвечал мне. В школе с восторгом рассказывал, что мой отец космонавт, показывал письма Леньке Чижикову, рыжему и конопатому, мы сидели за одной партой, он списывал у меня диктанты, я списывал у него математику. Мне не верили, Ленька вообще смеялся надо мной, ага, космонавт, а у меня батя вообще Бэтмен, по ночам над городом летает…

Я здорово дрался с парнями, кулаками доказывал, что мой отец космонавт… меня побаивались. Мне верили – или делали вид, что верили, кивали, когда я показывал письма или фотографии. Кончилось тем, что я здорово сцепился с кем-то из старшеклассников, в школу вызвали мать, дома был короткий разговор, который запомнился мне на всю жизнь.

– Тебе заняться больше нечем, драться со всеми? Я тебя зачем в бокс отдавала, чтобы морды всем бил?

– Так они не верят…

– Чему не верят?

– Как чему… что папа наш космонавт, – ответил я с гордостью.

Я и правда гордился собой, еще бы, отстоял отца, отстоял честь семьи, пусть теперь кто-нибудь только попробует вякнуть, что у него отец Бэтмен…

– Ты что, с ума сошел?

– А что?

Первый раз я видел мать в таком состоянии, не злую – но какую-то чужую, незнакомую, испуганную, я видел ее такой только когда улетал отец.

– Ты что, с ума сошел? Вырастили на свою голову…

– А что, что такое? Я же правду им сказал…

– Пра-авду… это же секретный проект, горе ты мое лыковое, я уж на работе изолгалась всем, что с мужем черт знает когда развелась, знать его не знаю, где его черти носят… Отец тебе как родному доверял, письма эти слал, у них же знаешь, как строго, писать-то вообще нельзя, отец эти письма по каким-то каналам передает, если кто узнает, его вообще расстрелять могут, как изменника родины… а ты…

Я

почувствовал, что заливаюсь краской с головы до ног.

– Эх ты.. отцу сказать, то-то позорище будет… Чтобы он тебе еще написал, да ни в жизнь…

Вот тут-то я и разревелся, в голос, сам не помню, от чего ревел, то ли от того, что отец больше не напишет, то ли от того, что я предал отца. Ждал, что мать утешит, успокоит, мать не подходила ко мне дня три, на четвертый день, загадочно улыбаясь, вошла в мою комнату, положила на стол письмо в синем конверте, к письму был приложен крохотный череп какого-то целатавра с какой-то планеты Снмлунмль…

Здорово, Гаврюшка, ну и удружил ты мне, спецслужбы эту космическую программу нашу скрывали, как могли, ты за один день все рассекретил, тебе только шпионом работать. Ну да ничего, не поверили тебе, и ладно. Сейчас пролетаем мимо портала в параллельную вселенную, портал большой, оттуда видно Солнце другого мира и Землю другого мира. Вышли на контакт с тамошними жителями, вроде бы люди, такие, как мы, только у них все по-другому, и страны другие, и государственный строй… А я все думаю, как бы самого себя в этом мире найти, и тебя, и маму.. хоть вспомнить, как вы выглядите…

Стою между небом и землей.

Смеркается – как-то слишком быстро для августа, розовый закат с ласточками меняется длинными тенями, длинные тени сливаются в темноту ночи, в небе проступают первые звезды. Спохватываюсь, смотрю на часы – половина одиннадцатого, сердце подпрыгивает – нет, что-то не так…

Мужичок на проходной смотрит на меня, похоже, все-таки придется идти к нему, что я ему скажу, нечего мне ему сказать…

– Пропуск ваш.

– Н-нет.. пропуска.

– А вы к кому? Вы смотрите, там уже разошлись все в такое время…

– К-как разошлись?

– А ты что хочешь, парень, время-то недетское, рабочий день у них до шести… Так что завтра приходи уже.

– К-куда приходить?

– Да куда… ты же на Уралтранс?

– Нет… я на космодром.

– А, на космодром хоть сейчас заходи, я Уралтранс охраняю, они тут арендуют…

Я прошел через вертушку, спохватился:

– А… космодром кто охраняет?

– А на хрена его охранять, что там есть, железки ржавые какие были, все уже на металлолом растаскали, что осталось, тем даже бомжи брезгуют…

– Какие железки ржавые? Это же стратегический объект…

– Ага, конечно. Парень, ты в каком веке живешь? Это при Хрущеве при каком-нибудь был стратегический объект, а сейчас какой век? Раскупили уже все давно к чертям, самих себя продали… На всю страну один космодром остался, этот, как его… Ну оттуда еще на-днях запустили спутник какой-то, он у них там куда-то не туда улетел… В газете писали, марсиане виноватые, ну правильно, чем свои ошибки разбирать, проще на марсиан свалить…

– Слушайте, вы что-то путаете, сегодня мой отец прилететь должен…