Мой ангел-хранитель
Шрифт:
– О, нет… - Сиф закатила карие глаза, раздраженно кривя красивые губки.
– Давно ли ты?.. Фандрал, - у Бога грома закончились все слова в этот момент. Вот уж никогда бы он не подумал, что его друг, который всегда был падкий до женского пола, который менял девушек как перчатки, все же влюбится.
– Давно-давно, - кивнул ас.
– Да, он очень давно сошел с ума, - добавила асинья, подпирая изящной рукой голову.
– Боюсь, у тебя не получится пойти со мной по двум причинам: во-первых, ты должен будешь подготовить для нас асгардский корабль, на котором потом мы и отправимся в царство тьмы…
–
– Фандрал, как и все, вопросительно посмотрел на Тора, который после пары секунд молчания, ответил: -Эта вторая часть плана, которая вам не понравится больше, чем первая. Только один знает, какие тайные ходы уводят в царство тьмы. И этому одному нужно попасть туда не меньше моего, чтобы спасти свою жену.
Воины побледнели, когда поняли, о ком толкует Тор.
– Только не говори мне, что ты собираешься освободить Локи, - тут же вспыхнула Сиф, как раздразненный костер.
– Только он может помочь мне попасть туда!
– отрезал Бог грома.
– А ты не боишься, что он тебя предаст, как это уже бывало?
– Вольштагг с удивлением смотрел на друга. После всего, что сделал этот бессовестный плут, Одинсон по прежнему хочет доверить ему самое основное.
– Ему нет смысла. Эльфы похитили Сигюн, и в его интересах прикончить Малекита.
– Когда это Локи нужен был смысл, чтобы сделать тебя дураком? Ему нельзя верить, - уверяла Сиф, сжимая тонкие руки в кулаки. Её раздражал такой порядок вещей: Локи сделал столько плохого, его не казнили благодаря жалости Всеотца, и теперь его ещё и освободят, пусть даже для благого дела, на которое, всем известно, маг не способен.
– Я ему и не верю. Но у меня нет выхода, Сиф, - громовержцу было не легко выслушивать от друзей такие речи о сводном брате. Он и сам знал, что для Локи предательство - сущий пустяк, но сейчас, как никогда, он уверен, что этого не случится, тем не менее, перестраховаться все же стоит.
– Он тебя предаст. Выведет тебя в царство тьмы, поможет расправиться с Малекитом, спасет Сигюн, а затем бросит тебя там вместе с подружкой, - предсказывает Фандрал, пожимая плечами.
– Типичная выходка трикстера.
– К его предательству я буду готов, не переживайте. С братом я как-нибудь разберусь сам. Ну так что, вы поможете мне?
– Бог грома посмотрел на воинов, которые безмолвно кивнули головами, давая свое согласие.
Ранним утром, почти сразу после переговоров, каждый отправился на свое задание, а сам Тор в это время спустился ко входу в подземелье. На каждом шагу там стояла охрана, и громовержцу приходилось очень быстро раскидывать их в разные стороны, при этом не позволить им произнести и звука. Он сам себя ненавидел за то, что делает все это, и совесть в уголках разума подсказывала ему, что преступник должен сидеть в тюрьме, а разум же отвечал: без него спасения не видать.
Громовержец прошел несколько коридоров, оставив их без охраны, в его голове вдруг промелькнула мысль о том, что, к счастью, в Асгарде нет видеокамер, как в Мидгарде, и проследить за действиями, по сути, изменника родины никто не может.
Перед Тором выросли огромные двери, которые открывались с помощью кнопки на стене. Он справился с ними в два счета, затем проследовал в тюремное отделение. Каменные стены окружали его со всех сторон, низкие
Вот, клетка брата уже рядом, оттуда в относительно темную атмосферу коридора неустанно бьет белый свет, а на стекле хрустальной камеры блестит золотая сеть. Тор сбавляет шаг, медленно подходит.
– Тор, - раздается приветливый, едкий голос.
– Ты решил наконец прийти ко мне? Надо же. Пришел пожалеть или посмеяться?
– вальяжной походкой Локи приблизился вплотную к стеклу, прожигая брата улыбчивым взглядом, где плескался нескончаемый яд. Только через секунду громовержец понял, что то, что он видит, не является правдой. Маска. Очередная маска трикстера.
– Локи, довольно! Убери иллюзию, - без тени каких-либо эмоций проговорил Тор.
Послушный старшему принцу Локи саркастично поклонился.
– Слушаюсь, - произнес он, и вмиг пелена его жизнерадостности и улыбок спала, открывая Одинсону настоящую, ужасную картину: брат сидит на полу, его окружают остатки разрушенной мебели, разбитого стекла, разорванных книг. Вся одежда в грязи, в следах крови, а ступня и вовсе поранена, руки испачканы, волосы растрепаны, а в глазах пустота.
– Доволен? Рад видеть меня таким?
– спрашивает колдун, замечая, что Тор несколько смягчил свой твердый, почти деревянный взгляд.
– Если скажу, что не рад, поверишь?
– Одинсон заметил дерзкую усмешку на губах брата.
– Конечно, нет, - отозвался маг.
– Как все это произошло? Фригга страдала? А Сигюн?
– Я пришел не делить с тобой горе, - холодно ответил Тор.
– Горе?
– усмехнулся Локи, - Фригга мертва, моя жена похищена, и я не знаю, увижу ли я её ещё живой, а ты говоришь мне о горе? А что с моим сыном, ты, случайно, не ведаешь, могучий Тор?
– горькость потери и обиды блеснула в его глазах.
– С ним все в порядке. Он в безопасности. Ты ведь сам знаешь, какие стражники охраняют твою комнату, они никого не подпускают к дверям.
Губы трикстера растянулись в улыбке. Да уж, его стражники надежнее тех, что якобы оберегают народ Асгарда.
– Тогда зачем же ты явился ко мне? Неужели соскучился?
– Я пришел, чтобы дать тебе шанс на священное искупление, - голубые глаза Тора неотрывно смотрели на безумца.
– Интересно… - промолвил Локи.
– Ты, как и я, жаждешь мести. Ты, как и я, хочешь спасти свою возлюбленную. Эльфы взамен на Сигюн хотят получить Эфир, который селится в теле Джейн. А ты сам знаешь, что будет, если Эфир попадет в руки к Малекиту, - он сделает из Вселенной сгоревший пирог. Он не оставит ничего живого нигде. У меня есть план: я хочу увести эльфов подальше от Асгарда, путь из дворца и столицы нам обеспечат, а вот путь до царства тьмы никому неизвестен, даже Хаймдалль не ведает о нем.