Мой ангел злой, моя любовь…
Шрифт:
— «Маевок»? — переспросил Андрей, и она пояснила ему, вспомнив, что тот совершенно не знаком с местным образом жизни. Немудрено — он рос близ Москвы, если не в самом городе, служил после в столице, ходил с походами в Европу. Что мог он знать о том, житель города?
— В начале мая мы обычно начинаем прогулки и вечера. Наш маленький сезон, только летний, — Анна не могла не улыбнуться, вспоминая май прошлых лет. — Выезжаем кататься в колясках или верхом, обедаем на природе, вечера в парке под иллюминацию свечей. Папа часто давал рауты, он ведь был предводителем, вы помните. Порой не в душной зале, а именно здесь,
— А вы бы этого желали, Анна Михайловна? — ответил он вопросом на ее вопрос, и она на мгновение растерялась, не зная, что ответить ему. Разве могла она посещать все эти выезды и вечера ныне, когда у нее ни сопровождения для того достойного, ни средств, а только лишь желание? Сидеть по милости в чужих колясках, в последних рядах стульев на концертах, стоять у стен вовремя танцев, как это происходило ранее с теми, кто был по рангу дворянскому вхож в дом ее отца, но имел имущественное положение едва ли не ниже, чем у простого мещанина?
— Я думаю, Софье Павловне весьма по душе пришлись бы наши развлечения, — аккуратно подобрав слова, произнесла Анна, уходя от ответа. — Ведь иных здесь нет.
— Может статься, что Софья Павловна не останется до мая, — заметил Андрей с легкой иронией в голосе, по-прежнему не глядя на нее, а куда-то вдаль в галерею стволов липовой аллеи. — Здешний воздух, как оказалось, вреден моей матери. Может так сложиться, что Софье Павловне придется уехать из этих мест, сопровождая Алевтину Афанасьевну.
И Анна с трудом удержалась от того, чтобы не взглянуть на него тотчас слегка испуганно, сбилась с мерного шага, едва не оступившись на гравии аллеи. Она совсем не ожидала, что визит Олениных может быть так короток, забыла, что Милорадово могло и не стать имением для постоянного проживания. Отчего-то решила, что Андрей приехал в эти земли надолго, по крайней мере, точно до осени. Что у нее есть время снова расположить его к себе, вернуть то, что было меж ними на ту самую точку, с которой и началось разрушение столь заботливо выстроенной в мечтах жизни. И если в Андрее осталась хотя бы частичка былого чувства (а она осталась, Анна часто воскрешала в памяти каждое слово из сказанного когда-то в гостиной флигеля), то так и случится со временем… непременно случится.
Но неужто уедет вскорости? И она забыла о том, что планировала держаться с ним отстраненно и вежливо, как должна бы сперва, постепенно смягчая отношение к нему — ее самая привычная тактика в той прежней жизни, задала вопрос, крутившийся в уме.
— А вы, Андрей Павлович? — он даже замедлил шаг вдруг, распознав перемену в ее голосе, остановился, как и Анна, взглянул в ее лицо, полускрытое тенью от полей шляпки от его взора, пытаясь разгадать, что скрывается в глубине ее глаз сейчас. — Вы тоже уедете из Милорадово до мая?
— Я не знаю, — честно ответил он после минутного молчания. Андрей действительно не знал, насколько долго сможет остаться здесь. Так близко и в то же время так далеко от нее. — Мое присутствие здесь не столь важно…Усадьбу поправили, село восстановлено. И потом — как мне быть здесь, когда уедут мать и сестра? Вы же сами понимаете — все эти толки, шепотки, пересуды. Я бы не хотел, чтобы даже одно худое слово коснулось вашего имени…
Она не могла
Но Анне не понравилось, как Андрей вдруг нахмурился отчего-то при виде этой улыбки, а потом и вовсе отошел от нее на пару шагов. Словно пряча лицо от ее взгляда. Или не желая видеть ее…?
— Я искала вас, Андрей Павлович, — проговорила она медленно, будто подбирая каждое слово. И как же плохо не видеть его лица! Не знать отклика на свои слова. — Искала, чтобы поблагодарить за то, что вы распорядились отпустить Дениску, не передали о его проступке уряднику в уезд для дальнейшего хода. А ведь он вольный…
Денис был пойман три дня назад в лесу одним из сельских десятских [590] , когда пробовал ставить силки на мелкого зверя. Десятский был из тех крестьян, что не любили дворовых, считали, что у тех доля легче, чем у тех, кто на земле свою повинность нес. Не пожалел, не отпустил, и привел не к старосте, а сразу на усадебный двор, под суд барина. И был удивлен, когда мальчика отпустили прочь, отмерив в качестве наказания пяток ударов розгами по толстому тулупу. Разве ж то наказание…?
590
выборное должностное лицо из крестьян для выполнения полицейских и различных общественных функций. Обычно выбирался на 10 жилых дворов
— Я хотела поблагодарить за все, что вы делали и делаете для меня, — продолжила Анна, стараясь, чтобы голос звучал немножко иначе — как ранее, когда хотела обольстить своей красой. «Voix de sir`ene» [591] , называл эти нотки Петр когда-то, забавляясь тому, как оправдывает название тот — и стар, и млад тут же, сами того не замечая, прельщались сестрой.
— Кто бы вам что ни сказал, он обманул вас, — ответил Андрей, пнув сапогом гравий с дорожки, наблюдая после за коротким путем маленького камешка вдоль обочины в намечающейся зелени травы. — Я не делал ровным счетом ничего, за что меня надобно благодарить.
591
Манящий голос, сладкоголосая сирена (фр.)
— В таком случае меня обманули мои глаза. И мой разум, — а потом добавила лукаво, играя, зная, что следующей репликой загонит его в угол, ведь и далее обвинять во лжи означало оскорбить эту персону. А Андрей вряд ли бы решился на это, что означало капитуляцию. Неминуемую и бесповоротную. А далее Анна сумела бы вывести его на нужную тему разговора. Заставить первого признаться в чувствах, снова повторить то, что он когда-то говорил в гостиной флигеля. И ей останется только протянуть ему руки и, улыбнувшись, признаться в ответ.