Мой большой… Босс

Зайцева Мария

– Да ты с ума сошла? – сурово спрашивает бабушка, – куда ей в Москву-то? Она ж еще дитё!

– Не дитё! Колледж закончила? Закончила. Школу искусств тоже. Сама говорила, наград у нее полно, в конкурсах каких-то побеждала! Самое ей место в Москве! Тем более, что Темирхан ее под свою защиту возьмет, позаботится.

– Да она же…

– Она – совершеннолетняя! – отрезает тетя Маня, – и не дурочка. Наивная немного, но это проходит. Не пропадет там. И Темирхан присмотрит… Главное, чтоб сама захотела.

– Да ей там даже жить негде!

– Я с Темирханом поговорила,

он сказал, что жильем на первое время обеспечит. Ну а если все сложится, то и с ипотекой поможет. Свои же люди, не чужие. Майка! Да ты-то чего сидишь бревном? Не хочешь, что ли?

Я отмираю и бешено начинаю кивать, словно взбесившийся китайский болванчик.

Хочу! Очень хочу!

Ужасно боюсь, но и ужасно хочу!

И в этот момент я совсем не думаю о неистовом, грубом поцелуе Темирхана… Ну, может, чуть-чуть…

Москва

Курский встречает людской суетой.

Я на мгновение теряюсь, в какую сторону идти, затем двигаюсь со всеми остальными пассажирами в сторону перехода в метро.

В последний раз в Москве я была с мамой и отчимом. На Красную площадь ездили посмотреть, погулять, на кораблике по Москва-реке покататься. В итоге нас с Сашкой забросили в одну из игровых зон в «Меге», где не надо следить за детьми родителям, а сами умотали куда-то. Я осталась с сестрой, которой тогда около пяти было, а мне, получается, двенадцать? Ну да, что-то около того. Я тогда еще говорила.

Мы устали кататься с искусственных горок и нырять в бассейн с шариками примерно через два часа. Сашка начала ныть, проситься в туалет и поесть, и, если с первым я могла ей помочь, то вот со вторым… Нам не оставили денег, звонить мама запретила, только разве что катаклизм случится.

Короче говоря, остаток времени мы провели с сестрой, обнявшись и бессмысленно пялясь в стекло, отделяющее игровую зону от коридора торгового центра.

Я , помнится, в тот момент ощущала себя обезьянкой в зоопарке.

Мы сидим взаперти, а вокруг ходят и пялятся на нас люди…

Было невероятно тоскливо и тревожно. Почему-то мне казалось, что нас бросили. И Сашка ныла о том же самом. Ей тоже казалось…

Мама с отчимом вернулись уже под самое закрытие, забрали нас, голодных и несчастных, отвезли обратно на вокзал и запихали в поезд. Вот такая чудесная поездка получилась…

В этот раз я здесь одна. В равнодушной толпе, которой нет до меня никакого дела.

Ничего нового, да?

Подхватываю небольшую сумку с вещами, иду мимо терминалов, ниже, в метро. Надо еще купить жетоны на метро… Как они, хоть, выглядят сейчас?

Незнакомая обстановка пугает, конечно, но не прям

чтобы слишком.

В конце концов, у меня еще есть время.

Встреча в офисе с Темирханом Анваровичем Булатовым только в обед, а сейчас нет и десяти. Все успею. И в порядок себя надо привести… Хорошо, что сейчас с этим нет проблем, в любой туалет любого торгового зайди – и спокойно переодевайся… И на вокзале, наверно, есть, но я что-то не рискую.

В итоге, разобравшись с оплатой поездок на метро, выясняю дорогу до Москва-сити. Именно там находится офис «Булатстрой», компании, в которой мне предстоит работать. По крайней мере, я на это надеюсь.

А еще, не удержавшись, в очередной раз обкатываю на языке имя ее собственника, главного держателя акций и генерального директора.

Темирхан Анварович Булатов.

Тяжелое. Какое-то… Средневековое. Словно у монголо-татарского хана. Он и сам чем-то напоминает монгольского воина. Я видела их на картинках и даже рисовала. Настоящие монголы очень высокие, огромные просто. Словно камни-валуны.

Тетя Маня, говорила, что они с Темирханом – дальняя родня. Он из сибирских татар, но давно уже обрусевших и совершенно не соблюдающих традиций. Его отец женат на русской, долго и счастливо. Его братья – вообще не торопятся себя связывать узами семьи.

«Гуляют, охальники», – как метко выразилась тетя Маня.

А старший, Темирхан, уже пятнадцать лет руководит строительным холдингом, который основал сам, без помощи родственников. Да и семья там небогатая совершенно. Его отец – военный, сейчас в отставке, живет в небольшом городке в Сибири и переезжать в Москву не планирует. Большая часть семьи – там.

А вот Темирхан с младшим братом – в Москве.

Брат его, тридцатилетний Тимур, работает у него в холдинге на какой-то должности, вроде руководящей, но не главной. Не дает ему старший брат воли.

Все это я узнала за те три дня, что собиралась в Москву. Специально ходила к тете Мане, чтоб она поподробней рассказала про Темирхана.

Она и рассказала. Много чего, видно, очень гордилась своим , таким богатым и щедрым родственником, решившим помочь бедной девушке.

Мне оставалось только слушать, да по полочкам раскладывать информацию. И стараться сдерживать бушующее внутри ощущение полета. И предвкушения чего-то совершенно невероятного.

Мгновенно на второй план отошли мои проблемы в деревне, все мерзкие слухи, которые, конечно же, не прекратились в одночасье, вообще перестали волновать. Словно я уже была не здесь. Словно я уже на порядок выше. И смотрю так же на все. Свысока.

Меня все эти три дня терзали одновременно страх, восторг, счастье и опасения. Я ходила, словно дурная, с «бешеными глазюками», по меткому выражению бабушки, и мало реагировала на внешние раздражители.

Моя жизнь, только что казавшаяся беспросветной, лишенной красок и полной нескончаемого позора, неожиданно расцветилась всеми красками радуги.