Мой босс - мой враг?
Шрифт:
Вот и нашёлся дурак, который решил воспользоваться лёгкой добычей, а тут влез я и испортил ему охоту.
Мы с Женей обмениваемся короткими репликами, словно нащупываем тропинки, по которым можем пойти навстречу друг другу, и тут я делаю новое открытие: рядом со мной девушка дышит спокойно, паническая атака не наступает.
Любую гипотезу надо проверить эмпирическим путём. Я просто хватаю Женю за плечи и притягиваю к себе. Результат получаю неожиданный. Она бьет меня ногой по голени, я отскакиваю и тут же от пощёчины дергается
— Спятила? — хватаюсь за щеку.
Кажется, я приду сегодня домой, избитый временным сотрудником.
— Клешни не тяни! Оттяпаю! — Женя мгновенно оказывается у стола и хватает ножницы.
— А приступа нет, заметила?
— И кое-что пониже, если еще раз ко мне сунешься! — не слушает меня она.
— А ты злюка! Буду звать тебя Мисс…
— Только посмей!
Девушка грозно сводит брови и делает шаг ко мне. Я смотрю на эту свирепую воительницу с красными щеками и раздувающими крыльями носа и едва сдерживаю смех. Пигалица, ее макушка упирается мне в плечо, а туда же, собирается сражаться.
— Сдаюсь, сдаюсь! — поднимаю руки кверху. — Ты победила. Может, расскажешь, что тогда произошло?
Женя медленно кладёт ножницы на место, но стоит у стола напряженная, как натянутая струна.
— Спроси у полиции, — отвечает она. — Следователь тщательно записал мои показания. Дать его номер?
— Зачем? Я хочу услышать твою версию. Знаю, что Каланча сидит в тюрьме, потому что той же ночью прирезал Карлика, но какое отношение к этим бандитам имеешь ты?
На языке крутится ещё один вопрос, и я едва сдерживаюсь, чтобы не спросить: "Чьей подстилкой была она?"
Женя мнётся, не знает, что сказать, а потом выкрикивает:
— Не твоё дело!
— Не мое, так не мое, — поджимаю плечами.
«Видимо, два мужика не поделили одну бабу? — неприятная мысль заставляет насторожиться. Очарование нашей встречи испаряется, мое возбуждение проходит. Хочется, чтобы эта девушка навсегда покинула мою жизнь, только бандитов в ней для пикантности и не хватало.
Вздыхаю, встаю с дивана, на котором сидел. Женя смещается в сторону и опять хватает ножницы. Я раздраженно показываю ей на дверь. Надоела мне эта возня. Ничего больше не хочу знать!
Нажимаю на кнопку интеркома.
— Мария Игоревна, проводите Евгению к выходу и верните ей документы.
— Мария Игоревна ушла к разработчикам, — отвечает весёлый голос. — Тимур Антонович, я ей позвоню.
— Увольняешь меня, значит?
— Женя! — смотрю ей прямо в глаза. — Сама посуди, принимаю на работу нового сотрудника, а он оказывается тем человеком, из-за которого я сам чуть не погиб. Как думаешь, хочу я снова погрузиться в это болото, да ещё притащить в компанию бандитов? И потом, ты не указала в анкете, что имела контакты с полицией.
— Все правильно, — в голосе девушки дрожат слёзы, и опять совесть когтистой лапой сжимает мне сердце. — Разве могла я написать, что мой брат сидит в тюрьме, потому что убил человека?
—
— Степан. Каланча. Брат троюродный. Я, когда училась в университете, жила у тетки в квартире и подрабатывала у неё в магазине, а Степка обычно встречал меня после работы., — ее голос упал до шепота. — Но в тот день не пришел.
Женя медленно, осторожно подбирая слова, начинает рассказывать. Чувствую, что мне раскрывается часть правды, но не тороплю: отчётливо понимаю, время для расставания ещё не пришло. Дверь открывается, и в просвете показывается секретарша.
— Звали, босс?
— Да. Мария Игоревна, куда вы определили Евгению Михайловну?
— По вашей просьбе, пока на подсобную работу, чтобы освоилась.
Ловлю растерянный взгляд девушки. Кажется, она совершенно не понимает, чего я добиваюсь. Только что хотел уволить, а теперь сменил гнев на милость. Не начальник, а флюгер.
Но объяснять свои решения не намерен, я и сам себя не понимаю. Интуиция подсказывает, что надо держаться от этой девушки и ее родственных связей подальше.
Но…
В груди растёт комок, когда вижу ее потерянный взгляд, робкую улыбку, блуждающую по лицу, вздернутую верхнюю губу, на которую смотрю, не отрываясь. А от мелькающих ямочек каждый раз вздрагиваю и переступаю ногами, потому что в джинсах становится тесно.
— Вот и отлично, — говорю неожиданно охрипшим голосом и ловлю пристальный взгляд Марии Игоревны. — Женя, у вас есть две недели, чтобы доказать, что эта компания не может прожить без вас ни дня. Справитесь?
Она замирает, а потом согласно кивает. Идёт к двери, оглядывается.
— Мне переписать пункты в резюме?
— Не надо. Вы свободны. Вениамин наверняка уже нагрузил вас работой под завязку.
— Нагрузил, — она слабо улыбается, и опять мелькают проклятые ямочки.
Я вздрагиваю, хватаю ручку, папку сверху и размашисто подписываю документ.
— О Боже! — к столу бросается секретарша. — Что вы делаете?
Я смотрю на неё, перевожу взгляд на бумаги и холодею. Какой злой рок двигал моей рукой? И чем занимались в это время мозги? Ответ простой: ничем, работали совсем другие части тела. Иначе, как назвать то, что я сделал?
— Зачем вы положили мне эти файлы на стол? — трясу папкой перед лицом секретарши.
— Вы сами просили принести их на утверждение, — лепечет Мария Игоревна. — И велели оставить свободное место.
— Но почему так рано? Исправить ещё можно? — спрашиваю и сам понимаю: нельзя?
— Увы, — в голосе секретарши слышится отчаяние. — Согласовано с телевидением и прессой. Журналисты собираются в конференц-зале через… — она смотрит на часы, — полчаса. Оля сообщила, что некоторые уже толпятся в холле.