Мой бывший бывший
Шрифт:
Не логично. Вообще не логично, Вика никогда не была настолько дурой.
И тогда её ставка была бы выше, чем сейчас. Ведь инициатором развода был я, и эта карта на моих руках козырной не была. Вика это понимала, в конце концов, она же тоже юрист. Была им по крайней мере. В то время — еще была.
Так какого черта? С чего она вообще так рьяно огрызалась на меня с этим своим «нам от тебя ничего не нужно». С чего эта чертова фальшивая гордость, если мы оба знаем, какова истинная цена моей бывшей женушки, променявшей меня на кошелек
Или что, она реально предполагает, что я не в курсе? Спустя столько лет?
Надо было теми фотографиями стену в нашей кухне оклеить. Устроить ей «марафон откровений» напоследок.
— Какие у меня сроки? — Влад снова возвращает меня к реальности. — Как всегда «должно было быть готово вчера»? Ты хочешь подать иск в сжатые сроки или у меня есть хоть чуть-чуть времени развернуться?
— Этот вопрос зависит не от меня, — с трудом получается не цедить сквозь зубы. — Тут есть подводные камни. Но несколько недель у тебя есть.
— Что ты задумал? — в голосе Влада слышится любопытство. — Ведь не только иск, так?
— Не только, — я спокойно пожимаю плечами, — пока у меня есть время — я хочу наладить контакт с дочерью. Чтобы не было такого, что она только после суда обо мне узнает. Сам знаешь, психологи с опеки этого не оценят. Лучше, если дочь будет ко мне лояльна.
— Ты не сможешь этого сделать без разрешения матери, — деловито напоминает Влад, — и мы не знаем, насколько сложно будет вообще добиться лояльности ребенка. В конце концов, твоя бывшая жена могла рассказывать про тебя одни только гадости. Какой ты мудак, как тебе не нужен был ребенок, и ты сам ушел, растоптав мамочку напоследок. Сам знаешь, мстительные мамаши чего только не наговорят после того, как их бросишь.
Очевидное и неприятное!
Маша и вправду может быть уже настроена против меня. Меня не было в её жизни семь лет. Уж слишком по-голливудски предполагать, что после такого она бросится мне на шею и разрыдается от счастья.
И Вика может упереться рогами и заявить, что до подтверждения отцовства я дочери никто, звать меня никак, и не стоит мне соваться к ней в принципе. Ладно. Это разрешимый вопрос, в случае положительно разрешенного иска на установление отцовства — я все равно с Машей встречусь, сомневаюсь что у Титовой хватит пороха препятствовать нашим встречам.
Одно плохо — этот вариант для меня предполагает отсрочку в знакомстве с дочерью. Отсрочку и того момента, когда я смогу её забрать.
В личных вопросах я не отличался терпеливостью, а уж тут — так и вовсе, от нетерпения сводит все нутро. Хочу увидеть Машу снова. Как можно быстрее.
А значит, мне придется заставить Титову согласиться на мои условия и разрешить мне встречи с дочерью еще до суда. Любой ценой.
12. Вспомнишь заразу — появится сразу
Что очень кстати — это то, что уроки в Маруськиной школе начинаются в восемь-пятнадцать,
Нет, мама предлагала оставить эту привилегию за ней, чтобы я поспала лишние полчасика, но — это из разряда труднореализуемого. Поди-ка поспи, когда у тебя по квартире носится топотучее создание семи лет от роду. И пытается найти — то резиночки с сердечками, то точилку для карандашей, то ластики, которые мы опять растеряли.
Да и не хочется мне еще и так напрягать маму, она опять жаловалась на боли в ногах. Не хочу я, чтобы она снова улеглась в больницу. А есть ощущение, что это все-таки неизбежно.
— Бусинка, ты мне так вчера и не рассказала, кто тебя обидел, — осторожно замечаю я, сжимая ладонь дочери на пешеходном переходе, — я поняла, что не Оля, но кто тогда?
Иногда мне очень не хватало, чтобы дочь росла ябедой. Потому что какими средствами я узнавала имена её обидчиков — никакими словами не опишешь. А случалось, что эта информация до меня вообще доходила через завуча, которая пеняла мне на плохое поведение моей дочери.
— Мам, а давай я буду учиться дома, — выдает Маруська с хмурым выражением на лице.
И вот что с этим делать? Что на это отвечать? Хватать документы и бежать? Кажется, эта необходимость все острее. И никакая клевая учительница не стоит вот этого.
Лишь бы в другой школе эта история не повторилась…
Но я все еще верю, что это все можно разрешить. Но как? Путем диверсии и партизанских игр? Задружиться с мамой Маскарадовой и пытаться воздействовать на неё жалобным голосом и укоризной. Так увы… Она меня обходит за километр. Ходят слухи, что ужасно боится, что какая-нибудь ушлая разведенка у неё мужа уведет.
Но мне что делать?
Чисто теоретически — я должна знать ответ на этот вопрос. Практически же ничего не приходит на ум, кроме как позвонить классной руководительнице и попросить присмотреться к тому, что происходит вокруг моего ребенка.
Еще бы я была на хорошем счету в школе…
Но я все равно позвоню. В конце концов, кто должен обеспечивать безопасность моего ребенка в школе, если не учителя?
Мы прощаемся у школьных ворот. Вся эта неприятная фигня, что происходит вокруг Маруськи, влияет на мое настроение настолько сильно, что каждый раз — я обнимаю её так, будто в последний путь провожаю.
— До вечера, бусинка? — я отстраняюсь, а Маруська молча кивает, как-то печально глядя за мое плечо. Пусто. Будто человек, который видит что-то, что ему не светит по умолчанию. Выражение лица настолько несвойственное ребенку ее возраста, что я не удерживаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть, что же настолько выбивает мою дочь из колеи. Ну — и меня, как только я это наблюдаю.
Оля Маскарадова, держащаяся за руки одновременно и мамы, и папы. У папы-Маскарадова в руках рюкзак, у мамы — мешок со сменкой.