Мой бывший бывший

Шэй Джина

Увы, как бы мне ни хотелось, но Ветров решает не разбивать мою высадку и свою парковку на два отдельных события. И на подземную парковку не укатывает, находя себе место у самого центра. И из машины мы вылезаем вместе. И ко входу идем… Спасибо, что не под руку! А то не обошлось бы сегодня без нанесения тяжких телесных…

— Ну, что ж, спасибо большое за такое немыслимое одолжение, — едко благодарю я, — но больше, пожалуйста, таких не надо. А то я по счетам не расплачусь.

Нет, это совершенно ни в какие ворота. Ветров не только не

ухмыляется по-паскудски, но еще и сильнее мрачнеет, будто это по его больному месту я сейчас прошлась. Да что с ним вообще происходит? Его цистерну яда завезли на соседнюю улицу?

Я все-таки его слегка обгоняю, чтобы не было ощущения, что мы вместе приехали. Тот, кто в курсе наших взаимоотношений — точно не предположит, что мы с Ветровым, встретившись на парковке, вдруг решили задушевно обменяться впечатлениями от выходных. Правда Ветров так же, как и я, ускоряется, идет прямо за мной, в одном только шаге. Блин, есть у него хоть какие-то берега? Нельзя так близко! Нельзя!

За моим плечом раздается звучное мужское: «Здравствуйте, Ярослав Олегович, можно вас на пару минут», — а затем Яр что-то недовольно рычит сквозь зубы — и отстает. Ура. Свобода!

Поднося к датчику пропуск я снова замираю, как и в первый день. Наверное, рано или поздно это станет рутиной, и через пару недель я уже перестану с таким удовольствием шагать по этому светлому холлу, ощущая удовлетворение от самого только факта, что я здесь работаю. Но не сейчас. Сейчас я все-таки ощущаю себя… Достойной этого места. Офигенное ощущение.

У лифтов меня как и всегда в этот час встречает столпотворение. Своеобразный «час пик», когда сотрудников точно больше, и приходится ждать, пока хотя бы один из лифтов освободится и спустится к нам. Я даже плащ успеваю снять и повесить его на локоть. В нем будет душно в лифте. Уже проверяла.

Ветров меня догоняет. Опять. Ох…

Его пальцы — горячие, жесткие, касаются моей ладони. Без грубости и напора, как это было в субботу, но настойчиво. Правда, тут же разжимаются, будто прихватил Ветров головню. Ну, или прокаженную. Точно! Еще поди и руку потом помоет…

Я оборачиваюсь, пытаясь взглядом дать Ветрову по рукам.

— Вам что-то нужно, Ярослав Олегович?

— Нам, — отрывисто проговаривает Ветров, — нам нужно поговорить. Это важно.

Самое первое, что приходит мне на ум: «Нет». Емкое такое, красноречивое. И прибавить: «Не о чем нам с тобой разговаривать!»

Вот только… Это слишком по-детски. Это не мои мысли, а некогда брошенной, так и не повзрослевшей девчонки.

Да, он меня бросил. Да, он — редкостный мудак. Но именно от этого мудака я родила дочь. И последствия этого решения я вполне осознавала. И потом, разве я — это только глупая брошенная девочка? Болячки остаются за спиной, я — двигаюсь дальше.

— Зачем? — я скептически задираю бровь. — Есть телефон, и пока наши общие вопросы решаются через него.

— Этот — не решить, — Яр все

так же старательно уводит от меня глаза, — Вик, это точно не тема для обсуждения здесь.

Пока я раздумываю над формулировкой посыла — зависаю на пару секунд, Ветров деловито прихватывает меня за локоть, и до того, как я успеваю что-то пискнуть — втаскивает вслед за собой в вернувшийся лифт. И даже успевает занять место.

— На следующем точно опоздаем, — поясняет он, рассеянно поглядывая на часы. Все-то у него по секундам спланировано.

Я даже руку вырвать соображаю не сразу, до того ошалела от этого жеста. Что… Что вообще происходит? И как назло ничего колкого не приходит на ум, а надо бы обозначить, что ничего подобного Ветрову не дозволялось.

— Так что насчет разговора? — вполголоса уточняет Ветров, бросая взгляд на наших соседей по кабине и невозмутимо чему-то кивая. Видимо — не «Рафармовские» сотрудники, а кого-то из соседей, если судить по зеленым галстукам вместо синих шейных платков, — может быть, мы сможем поужинать на неделе? Или пообедать? Если… Это не противоречит твоим планам.

«Нет» снова скребется в дверь, просясь наружу. На этот раз настойчивей.

Не хочу я с ним ни ужинать, ни обедать, ни, не дай бог, завтракать.

Вот только я упрямо снова не произношу это короткое слово, только зацепившись за глаза Ветрова. Растерянные такие глаза… И ведь тон у него был такой же.

Это все — моя злость и мое раздражение. Его стало слишком много в моей жизни, так мне кажется, но к этому следует привыкнуть. И к тому, что иногда он будет приезжать, чтобы отвезти Маруську в школу — тоже. График у встреч ведь не обязательно «раз в неделю». Может, и стоит уже успокоиться и поменьше беситься? Держать дистанцию можно и с меньшим напряжением. И если я буду так трястись от его присутствия рядом — долго я в Рафарме не вытяну. А я хочу! Даже очень! Как можно дольше.

— Я подумаю, — я отвечаю более-менее нейтрально, не вырывая руку, а осторожно её высвобождая, — ничего я тебе сейчас обещать не буду.

— Как скажешь, — негромко откликается Яр, и между нами, с любопытством косясь на нас, проскальзывает невысокая девушка в стильном жилете.

А я думала, он будет выбивать этот ужин любыми средствами… Как встречи с Маруськой выбивал, не гнушаясь и шантажом. А он будто бы даже выдыхает, принимая отсрочку моего решения как спасительную возможность что-то еще успеть.

Почему-то мне становится немыслимо хорошо, когда лифт, наконец, останавливается на нашем с юристами этаже. Наконец-то… Можно избавиться от нервирующего Ветровского присутствия, можно заставить себя отстраниться от покалывания в тех местах моей руки, где он меня коснулся.

— Я буду ждать ответа, Вик, — догоняет меня голос Яра. Этот новый, незнакомый мне Ветров — непонятная, непознанная смиренность — и это его состояние настолько мне непонятно, что по инерции хочется оскалиться как голодной волчице.