Мой бывший муж
Шрифт:
Вика поразила с порога: блестящая черная соболья шуба в пол, медные волосы в творческом беспорядке по плечам рассыпались, алые губы призывно надуты. Она молча закрыла дверь на кнопку и прошла в центр, глаз с меня не сводя, затем скинула шубу, оставаясь полностью обнаженной. Помимо острых шпилек, естественно.
– Не замерзла, – выдавил из себя хрипло, челюсть с пола поднимая. – Февраль еще не закончился.
Вика продолжала молчание хранить, позволяя горячему взгляду по телу сочному скользить. Она не была худенькой и изящной, наоборот, фигуристая и аппетитная. С полной грудью, крепкой
Меня в жар бросило, а ствол ширинку протаранил. Блядь, невозможно больше! Лопнула моя выдержка. Я дернулся к ней, и Вика, предчувствуя мой порыв, бросилась на шею. Обняла руками, к губам прижалась. Я отвечал, как в бреду, желание затмило все вокруг, даже если бы дьявол на пороге появился и в ад меня за прелюбодеяние потащил, не смог бы оторваться от нее по собственной воле. Мне трахнуть ее нужно, кончить наконец. С Викой кончить.
Она руку мою взяла и между ног к себе прижала. Горячая, влажная, готовая. Мои пальцы скользили по нежным губкам, соки растирали. А Вика стонала порочно, терлась об меня, на пальцы щелочкой течной насаживалась.
Я резко развернул ее и, сгреб все со стола, устраивая на крышке дубовой. Ноги развел, сиськи мял, а она ремень дернула, болты на брюках расстегивала. Да, давай детка. Не могу больше ждать!
Телефонная трель, а за ней другая прозвучала, как гром среди ясного неба. Вика глаза испуганно распахнула и перестала рукой распалять мое возбуждение, ствол надрачивать интенсивно.
– Не останавливайся, – я потерся раздутой головкой о бедро упругое. Это рабочий телефон. Это не личное. – Они постоянно звонят, – попытался вернуть бесконтрольное стремление отдаться бездне порока.
– Нет, Вадик, не здесь, – она смущенно отстранилась, будто бы своим импульсивным поступком напуганная. Встала, шубу на плечи накинула и достала из кармана ключ-карту.
– Я буду ждать тебя сегодня до полуночи, – жарко шепнула прямо в губы и языком лизнула шею. – Если не придешь, пойму, – отстранилась нехотя, за руку меня держать продолжая. – Больше не буду искушать ни тебя, ни себя.
Вика испарилась капризным облаком, оставив пряный аромат духов. Я остался стоять с торчащим членом и полнейшим недоумением на лице. Это что сейчас было? Меня что, за мальчика-зайчика принимают? Или за долбаеба разводного?
Меня же тупо на влечении ловят, давят на мужской инстинкт охотника, знают, что привык получать желаемое.
Акция сто процентов спланированная до секунды и рассчитана точно под меня. Гребаное: возбудим, но не дадим. Точнее, дадим, но не на моих условиях. Если сегодня домой не вернусь, то блеф Кати относительно развода, может стать реальностью. С Викой решать, конечно, нужно. Нельзя так дальше продолжать.
Перетерпеть и забыть! А если палки в колеса относительно стройки вставлять с новой силой начнет? Может, в жопу этот комплекс, столько мороки с ним? Позволил себе минутную слабость, потому что знал, что не выйдет. Людей много зависит от строительства. На кону мой бизнес и репутация, этим рисковать не стоит.
Нужно жестко отделить работу и личное.
Я принял решение, но ключ от люкса в «Four Seasons» не выкинул. Крутил-вертел остаток дня в руках, затем в карман спрятал. Он бедро жег, совращал, но я, вопреки соблазну, дочку с тренировки забрал и домой поехал. Думал грозный шторм мимо прошел. Наивный.
Катя
Пока дочь была в школе, я собрала чемоданы: наши и его. Все от Вадима зависеть будет: либо он уйдет, либо мы уедем, либо… Я не знала точно, что это за «либо», но в душе надеялась, что все еще можно исправить. Да, измена – это предательство. Измена – это сложно только поначалу, потом по накатанной пойдет. Трудно принципы в первый раз нарушать, затем границы дозволенного неумолимо стираются, и заканчивается все банальным – это просто секс, не истери. Но я не могла взять и вырвать с корнем десять лет жизни! Я любила мужа! До сих пор любила. Даже сейчас, когда отчаянно сомневалась в его чувствах ко мне.
– Ника, иди кушать, все на столе, – улыбнулась дочери и испытывающе на Вадима посмотрела. Он за день позвонил один раз – сказал, что Нику сам с тренировки заберет. Чемоданы заметил и плотнее сжал челюсти, даже желваки на лице заиграли. Когда мы остались вдвоем, поднял на меня взбешенный взгляд, но спросил убийственно ледяным тоном:
– Ты совсем с ума сошла? Какого хрена, Катя?
Я резко обернулась, проверяя, не услышала ли дочка чудесные, в кавычках, фразы папы в адрес мамы.
– Не ори, – зло бросила. Стоит тут огнем дышит, ноздри раздуваются, глаза праведным гневом пылают и никакого раскаяния. Будто не он вчера трахнуть меня хотел, замученный отказами какой-то шлюхи. Бедный-несчастный Вадим Полонский: член болезненно возбужден, да не дают. Так завелся, что жену счел подходящей кандидатурой для секса!
Мы обменивались красноречивыми яростными взглядами: я мысленно накрутила себя, а его эгоистичная манера не признавать косяков напалмом сердце выжигала. Сейчас я ненавидела его!
– Уверена? – он кивнул на чемодан, пронзая холодом интонаций. – Если уйду, завтра по-другому разговаривать будем.
Вадим не пошел по пути раскаяния и искренности, он снова наседал и угрожал. Но я не его оппонент, я женщина. Жена! И попытки давить на меня всегда были неудачными. Пора бы запомнить. Фиговая тактика выбрана. Очень.
Я гордо голову вскинула, отвечая не менее ледяным взглядом. Неужели ждал, что просить остаться буду, в ногах валяться после унижения от предательства?! Вадим либо настолько самоуверен, либо меня считал тряпкой, либо не хотел оставаться и искал способ сделать это, разделив вину со мной. Отлично, пусть валит! Если уйдет сегодня, то завтра я подам на развод!
– Уверена.
Вадим заскрипел зубами и презрительно чемоданы осмотрел.
– Жалеть не будешь?
Я промолчала, глядя сквозь него. А ты не будешь?! Хотелось крикнуть, но я терпела, нельзя в истерику срываться. Ника дома.