Мой бывший враг
Шрифт:
– С чего это ты вдруг выкаешь? Или что, у тебя там рядом молодой человек? Ну, привет ему, – хмыкнул он и отключился.
Я посмотрела на Диму. Нет, он ничего не сказал, но я чувствовала: то трогательное и нежное, что было у нас минуту назад, исчезло.
– Это мой начальник Руслан Романович, – сказала я, но почему-то мои слова прозвучали не как объяснение, а как оправдание.
– Я понял, – кивнув, ответил Дима и поднялся с дивана.
– Может, ещё посидим? – я тронула его за руку.
– Прости, я что-то устал. Пойду спать.
И он ушёл в спальню. Говорил Дима абсолютно
16
Наверное, я должна была почувствовать, что мы с Димой стремительно отдаляемся друг от друга. Может быть, я и чувствовала, просто не хотела в это верить. Закрывала глаза. Отмахивалась. Наивно считала, что раз мы любим друг друга и живем вместе, то нам всё нипочём. К тому же, мы и не ссорились больше ни разу.
Однако я ведь прекрасно видела, что Дима стал слишком замкнутым. Да мы практически перестали общаться!
– Привет. Чем занимался?
– Ничем особенным.
– Что на ужин приготовить?
– Мне всё равно.
– Спокойной ночи.
– Пока.
Вот примерно и весь наш диалог в последнее время.
Я приходила вечером домой, отсидев пары и отработав свои полсмены, подчас еле живая. И была только рада помолчать после клиники, где в течение четырех часов у меня практически рот не закрывался (приходилось постоянно разговаривать с коллегами, улыбаться и любезничать с клиентами, среди которых попадались порой и хамы).
Вечером мне нужна была тишина. А что было нужно Димке – я не знала, а сам он никогда не говорил.
В те дни, когда мне не надо было идти на работу, я звала его прогуляться. Он всегда соглашался, но разговор у нас всё равно не клеился. Я ещё поначалу ему что-то рассказывала – про универ, про Веркины страдания из-за Шаламова, про работу, про клиентов, про Олесю, с которой мы успели сдружиться. Дима слушал, конечно, но как-то отстраненно, будто из вежливости. Лишь раз спросил про Руслана. Я заверила Димку, что он просто наш босс и он такой со всеми – участливый, веселый, добрый. И что вообще несказанно повезло мне попасть на эту замечательную работу.
Честно, будь я на месте Димки, то устроила бы сама себе допрос с пристрастием за тот поздний звонок, но он больше ни о чем не спрашивал. Ни про Руслана, ни про кого-либо ещё.
Потом я подумала: может, ему не слишком приятно. Всё-таки у меня там жизнь кипит, а он как бы за бортом, почти всё время один, ещё и в темноте. Мне стало неловко, словно я перед голодным расписывала, как вкусно поела.
В общем, я тоже стала больше помалкивать. И, гуляя, мы просто брели под руку и думали каждый о своём.
А с началом зимы мы и гулять перестали. Первая неделя декабря выдалась непривычно теплой, и днём снег подтаивал, даже ручьи текли, но зато вечером вся эта слякоть превращалась в каток. Тут и зрячему – один неосторожный шаг и ты лежишь, распластанный на льду.
Я вот так себе копчик зашибла, когда вечером возвращалась с работы. Еле поднялась и до дома с трудом доползла. Потом боль утихла, но стоило
– Иди тогда сейчас, – не отставал он. – Вдруг перелом. Потом аукнется. Давай-давай, Надежда тут и без тебя справится.
В тот день мы работали на пару с Надей. Она тоже обучала меня всему на первых парах. Мы, в общем-то, ладили, но я больше любила, когда мои смены совпадали с Олесей.
Олеся не строила из себя важную птицу, как Надя поначалу. Она сразу общалась со мной, как с подругой. Один раз я крупно накосячила. Записала клиента не на тот день. А досталось Олесе, мол, плохо объяснила, не проследила. И она ну хоть бы упрекнула меня потом. Нет, ни слова не сказала. Я извинилась, а она: "Да ничего, со всеми бывает".
Надя бы меня в той ситуации просто съела. И когда Руслан отправил меня в травмпункт, у неё лицо, конечно, вытянулось. Но с боссом же не поспоришь.
К счастью, никакого перелома рентген не показал. Только ушиб. И через недельку всё прошло. Но с прогулками я пока завязала. Впрочем, у меня теперь и времени совсем не оставалось. Близилась сессия, надо было сдавать зачёты.
На работе тоже к концу года стало напряжённо. Один терапевт укатил в отпуск, второй – свалился с гриппом, и нам всё время приходилось перекраивать расписание на ходу. И в таком бедламе вдруг разразился скандал: наша Надя, вот эта буквоедка, вдруг попалась на воровстве. Украла она раньше, в тот вечер, когда Руслан отпустил меня в травмпункт. Один из клиентов оплатил наличкой, и она часть денег положила себе в карман. Двадцать тысяч, если точно.
И вот спустя неделю это всплыло. Бухгалтерия не досчиталась, проверили камеры, так всё и выяснили.
Надя потом рыдала, клялась, что просто «заняла» ненадолго и всё до копеечки собиралась вернуть в ближайшее время. Мол, ей надо было срочно заплатить за съемную квартиру, потому что хозяйка грозилась её выселить, а одолжить не получилось.
Тут она не соврала – на прошлой неделе Надя и правда спрашивала у девчонок, не даст ли кто взаймы до зарплаты. Олеся ей ещё посоветовала занять у Руслана Романовича. Вот она, видимо, и заняла у него, только ему не сказала. И Руслан этого не оценил. Уволил её с треском, по статье, и заявление написал. Ужасная была сцена! Надя чуть ли на коленях его не умоляла, лишь бы утрясти всё по-тихому, унижалась так перед ним, прямо перед всеми нами, но он только смотрел на неё, как на грязь. Потом сказал презрительно:
– Ты могла просто попросить у меня. А ты втихаря, как крыса, залезла в мой карман. И теперь ещё что-то просишь?
В общем, таким Руслана я не то что не видела, даже представить себе не могла. Жестким, даже жестоким. При том на следующий день он снова держался со всеми нами дружелюбно – был душкой, как говорит Олеся.
Сначала Надю мне было жалко, хотя Олеся говорила: «Так ей и надо. Она бы тебя не пожалела». А потом эта ненормальная выкинула такое, что я сама разозлилась на неё похлеще Руслана.