Мой чужой папа
Шрифт:
— Стой, ты куда?
Она ухватила меня за руку, но я брезгливо высвободился
— Больше мне не звони. Я в твоих играх не участвую.
— Трус! Слабак! — обвинения посыпались мне в спину, но я не оглядывался.
Вэл горячая штучка и отсасывает отлично, но не настолько, чтобы ввязываться в эту грязь. А все ее оскорбления пролетели мимо, потому что я придумал свой план мести Золотову.
“Нет, Вэл, всё будет по-другому”.
Глава 36
Лео
Жарко, как в аду! Я едва сдержался,
Будто прочитав мои мысли, она подняла голову, и наши взгляды столкнулись. Надеюсь, искры мне всё же померещились. Но, нырнув в мягкий бархат её карих глаз, я невольно подался вперёд и облизал губы. Глаза Аси расширились, грудью я ощутил, как женщина задрожала.
Это отрезвило меня. Что я творю?! На переднем сидении сидит Зинаида и с жаром спорит с водителем о том, во сколько малыши должны начать ходить. За дискуссией они бы не заметили, если бы я поцеловал Асю… Возможно. Но на то, что не заметила бы сама переводчица, рассчитывать не приходится.
А я помнил её строгий взгляд и слова утром “Давайте, сделаем вид, что ничего никогда не было”. Одно воспоминание вызвало каменный стояк, и я дёрнул узел мешающего мне дышать галстука. За что я обрёк себя на эту пытку?!
Внутренний голос твердил, что стоит немедленно вызвать вторую машину, но я успешно игнорировал его. Как бы ни было сложно держать себя в руках, мне нравилось сидеть с Асей так близко, что я ощущаю, как она дышит, как вздрагивает, как её худенькое плечо вжимается мне в грудь, а коленка нет нет, да и коснётся моей.
А я всё ещё нависаю над ней, будто раздумываю, поцеловать или нет. Если отстраниться, это будет бегством и признанием своего интереса. Я не мог себе этого позволить.
Подался к Асе ещё ближе и, когда она испуганно пискнула, вжимаясь и сиденье и зажмурилась, подёргал её ремень безопасности.
— Надёжно пристегнулись? Вы мне нужны живой и здоровой. — Сходя с ума от желания, захлестнувшего при этом так, что даже в глазах немного потемнело, потянулся ещё дальше: — Кресло ребёнка нормально установлено? Младенцу удобно?
— Всё хорошо, — голос её прозвучал сдавленно, даже немного хрипло. — Леонид Горыныч…
Я невольно рассмеялся. Так испугал женщину, что она оговариваться стала! Смех снял напряжение, позволил дышать. Я откинулся на спинку сидения и снисходительно посмотрел на Асю:
— Кстати, почему меня так называют, не поделитесь?
Она промолчала, лишь глаза ещё больше расширились. Испугалась? Миролюбиво добавил:
— Мне всегда было интересно. Зарплату не задерживаю, с премиями не обижаю, в выходные выходить не заставляю, огнём не дышу… Не курю даже! Почему Горыныч?
— Вы, когда злитесь, очень похожи на огнедышащего дракона. Да и помните все нюансы, словно
Размышлял над ответом всю дорогу до центра. Малыш в кресле не спал и задумчиво рассматривал погремушку, что прицепила к креслу его мама. наверное, мы с ним были солидарны в наших мыслях. Вот она — красивая, яркая, такая интересная! Но не взять в руки, не… поиграть.
В центре втолкнул Асю в салон, где человек десять наизготовку с ножницами и каталогами ждали только её одну, сам же кивнул Зине в сторону небольшого кафе.
— Подождём тут.
Она безропотно понесла за мной автомобильную люльку.
— Как удобно, Леонид Григорьевич, — трещала домработница. — Можно использовать и как кресло, и как кроватку, и как качалку. Вы купили многофункциональную вещь! Вы такой заботливый…
— Зина, ребёнок не может уснуть, потому что вы шумите, — в лёгким раздражением перебил я.
Мне стало неловко не от её намёков, а потому что неожиданно для себя я ощутил гордость и приятное чувство удовольствия от того, что сделал правильный выбор. Хуже того! Возникло желание сделать что-нибудь ещё, что будет полезно и удобно для малыша и вызовет благодарную улыбку Аси. Безумие!
Сел за столик и, заказав кофе, чтобы прогнать хмель от виски, уткнулся в прихваченные с собой из дома Аси документы. Перелистывал, читал перевод, черкал на полях, отмечая значительные улучшения. Кажется, не все женщины после родов стремительно глупеют.
Поднял голову и посмотрел на сюсюкающую с младенцем Зину. Цыкнул. Николаша? Я явно переоценил разум Аси. Разве можно так коверкать имя мужчины? Пусть маленького и ещё пачкающего подгузник, но всё же мужчину!
А как было бы лучше? Коля? Простовато. Ник! Нет, слишком по-американски. Николай? По-дедовски… Никола? Это уже что-то старорусское. Не модно. Как бы я называл мальчика?
Зина перехватила мой взгляд и улыбнулась:
— Хотите подержать?
— Нет, — вздрогнул я и уткнулся в документы.
— Да ладно вам, — не отступала женщина и, подскочив, обошла стол. — Работа, работа! Отвлекитесь на минутку, чтобы понюхать розы…
— Обещаете розы? — ухмыльнулся я. — Думается, запах будет совершенно иным.
Но, вопреки ожиданию, пахло от младенца приятно. Также как от мамы — топлёным молоком и карамелью. В груди будто разлили кипятка, глаза защипало, а я, почти не дыша, держал младенца второй раз в жизни и смотрел в неземные тёмно-голубые глаза.
Он смотрит на меня, всего лишь смотрит, а у меня всё внутри переворачивается, и по телу прокатываются волны мурашек. Сердце забилось чаще, уголки губ дрогнули и поползли вверх. Было приятно рассматривать его реснички, гладкую кожу, ощущать лёгкое молочное дыхание.
Что-то вспыхнуло, и я вздрогнул. Зина охнула:
— Ой, простите! — Она опустила сотовый. — Но вы с такой любовью смотрели на ребёнка, что я не удержалась. Это так мило… Особенно вы! Такой строгий и бескомпромиссный.