Мой дедушка – частный детектив
Шрифт:
Маленький театр находился рядом с бывшим давнишним кинотеатром, ныне фитнес-клубом. На уличном стенде толстенным маркером было написано нечто странное: «Театральная труппа “Аокона” [7] каждые три месяца дает веселое представление “Автор – это вы, том 3”».
Хм.
«Автор – это вы» – что бы это значило? Но поскольку том указан уже третий, по крайней мере это представление постоянного репертуара хотя бы отчасти вызывает интерес у публики.
Каэдэ спустилась по лестнице, принюхиваясь
7
От яп. и англ. aoi и corner – «синий угол» ринга.
«Может, она и не из числа актеров, но то, что принадлежит к миру театра, сразу видно», – подумала Каэдэ.
– Вот, пожалуйста, – администратор вручила Каэдэ лист бумаги и карандаш.
«Бланк анкеты? Ладно… испишу весь лист сплошь».
Ответом на ее воодушевленную мысль стали неожиданные слова:
– Это бланк сценария. Их соберут за пятнадцать минут до начала спектакля, так что будьте добры, заполните свой к тому времени.
На бланке значилось: «Пожалуйста, по своему желанию опишите человека, которого предлагаете сыграть», а в самом низу листа – «вот сцены из жизни… (такого-то)».
Ясно. Значит, это театр импровизации.
Когда дверь открылась, стало видно, что небольшой театр человек на тридцать почти уже полон. В поисках свободного места Каэдэ вгляделась в полутемный зал. Тут ее окликнул пришедший раньше Ивата: «Сюда! Я вам место занял».
Пока она, поблагодарив его, усаживалась, Ивата уже продолжил быстро строчить на своем листе. Потом заявил:
– А ведь для меня это тоже первый опыт, – и с самодовольным видом завертел в пальцах карандаш. – Не ожидал, что такие вещи вам, похоже, не даются, Каэдэ-сэнсэй.
– Вы про бланк сценария?
– Он самый. Если так посмотреть, это как задать тему на выступлениях рассказчиков «огири». А я, знаете ли, обожаю комические представления!
– Впервые слышу.
– Говорил вроде бы… Но для серьезного человека вроде вас, Каэдэ-сэнсэй, задачка довольно каверзная.
«Может, и так».
С карандашом в руке Каэдэ всецело погрузилась в мысли.
Наконец «бланки сценария» собрали у всех зрителей, в том числе и у Каэдэ, и спустя минут пять раздался голос, интонациями напоминающий ведущего на ринге:
– Простите, что заставили вас ждать. А теперь встречайте одного из руководителей труппы «Аокона».
Под танцевальную мелодию на сцене появился Сики в облегающем стройную фигуру костюме.
– Ого… так его в должности повысили, – пробормотал Ивата.
Зрители, особенно молодые женщины, встретили Сики бурными аплодисментами. Понимает он или нет, каким пользуется
Сики дождался, когда утихнут рукоплескания, и после стандартных объявлений слегка повысил голос:
– Спасибо всем за то, что и на этот раз сценарии получились превосходными, – он поклонился.
Каэдэ была поражена: этот голос, вроде бы негромкий, но разносящийся по всему залу… она как будто уже слышала его где-то в давнем прошлом.
– Так… как обычно, я выберу из всех сценариев пять на свое усмотрение. С этого момента мы, актеры труппы, будем прилагать все старания, разыгрывая этюды. Без репетиций, совершенно без подготовки! Представление «Автор – это вы, том третий» скоро начнется.
И как только Сики скомандовал: «А теперь – все вместе!» – все зрители, за исключением Каэдэ, хором проскандировали: «Шоу маст гоу он!» Видимо, таков был девиз театральной труппы «Аокона».
Пока сцена оставалась затемненной, Каэдэ ощущала пусть и легкую, но отчужденность. В маленьком, погруженном в кромешную темноту зале зрителей, превратившихся и в авторов, и в участников постановки, охватили странная напряженность и предвкушение.
Сцену осветили одновременно со звонком к началу. Следующие девяносто минут оказались упоительными, исполненными ощущения игры вживую в сценах, созданных совместно актерами и зрителями.
В сценах из жизни «арбитра-ветерана, бросающего питчеру новый мяч со скоростью сто пятьдесят километров в час».
Или из жизни «служащих сил самообороны, конечной точкой путешествия во времени которых стала не Сэнгоку, эпоха воюющих провинций, а эпоха Хэйан, когда знать развлекалась сочинением и чтением стихов вака и игрой кэмари, японской разновидностью футбола».
Или в сцене, которая началась с того, что «в комнате ожидания на турнире за звание чемпиона игрок в сёги, стиснув кулаки, клянется: “Я выиграю ради тебя!”» – а завершилась невиданной историей любви, от которой перехватывало дыхание.
И вдобавок в сцене, где «двадцатилетняя девушка, проигравшись подчистую на скачках, устраивается на судно, занятое выловом тунца». В тот момент Каэдэ мысленно воскликнула с восторгом: «Ура, приняли!»
Всякий раз оглашение текста сценария вызывало в зале понятный смех. Но постановку на основе этого сценария зрители смотрели со всей серьезностью. «Вот в чем новизна», – думала Каэдэ, наблюдая за остальными.
Самой последней все актеры труппы более получаса разыгрывали настоящую эпическую поэму с пожилой парой цирковых артистов в главных ролях…
Это была сцена из жизни «пары воздушных акробатов на трапеции, которые ночью накануне выступления, затеяв грандиозную ссору, лишь чудом не убивают друг друга».
Запуск постановки предстояло отметить в расположенном в семи минутах ходьбы от маленького театра ресторанчике-мидзутаки, где подавали вареную курятину с соусами. По пути вдоль заведений с устрицами, поношенной одеждой, дартсом, ни в коей мере не создающих цельного впечатления, Ивата досадливо пожаловался: