Мой друг Перси, Буффало Билл и я
Шрифт:
Хорошо пожить тихо и мирно – вот что он имел в виду.
– Да, здорово, – согласилась мама.
– Спой что-нибудь? – попросил папа.
– Мы же едим, – отмахнулась она.
Но тоже улыбнулась, хотя она и не радовалась так, как папа. Я решил, что настал подходящий момент рассказать им о Перси.
– Я хочу вам кое-что сказать, – начал я.
– Что-то приятное? – спросила мама.
– В общем, да.
– Что же? – заинтересовался папа.
Но тут Ян оторвался от своих комиксов.
– Он хочет сказать, что влюбился в Пию и собирается
– Ну и придурок же ты! – завопил я и плеснул в него молоком.
В другой бы день папа страшно рассердился. Но теперь мы плыли на остров, так что когда Ян, весь мокрый, ринулся на меня с кулаками, папа просто удержал его.
– Не дразнись, Ян. Чувства – вещь чувствительная. А ты, Ульф, не обзывайся, – сказал папа, повернувшись ко мне. – И почисти хорошенько зубы на ночь. Два раза. Прекратите вечно ссориться, мальчики! Хочешь еще молока?
Нет, спасибо. Меня и так подташнивало.
– Что ты хотел сказать, Ульф? – напомнила мама.
– Так, ничего особенного, – ответил я и повернулся к папе. – Неужели нельзя идти побыстрее?
Папа вел лодку со скоростью не больше семи узлов в час. Всегда. Он считал, что так мы наслаждаемся видом окрестностей. Да и горючего уходит меньше.
Я снова уполз в каюту и приложил лоб к полу.
Папа дал три долгих гудка и один короткий. Значит, прибыли. Я поднялся наверх. Дом дедушки и бабушки красовался на вершине горы и был похож на большое безе. Дедушка сам его построил – две башенки, терраса и балкон, где теперь стояла бабушка и махала нам тряпкой для вытирания пыли. Дедушка, как обычно, работал в саду, выкапывал из земли большущие камни. Когда наша лодка протарахтела мимо, он вскинул лопату в знак приветствия.
Он даже поднял флаг в честь нашего приезда.
– Тишина и покой. Наконец-то начнется блаженный отдых! – воскликнул папа, когда мы пристали к причалу в бухте. Ян спустил якорь.
– Не очень-то на это рассчитывай, – предупредила мама.
– Я, во всяком случае, сидеть сиднем не собираюсь, – заявил я.
Похоже, природа тоже не знала покоя. Над нашими головами горланили тучи чаек и крачек. А на другом берегу на скале, выдававшейся в море, стояла Пия и чистила щуку.
– А вон и твоя любовь, – сказал Ян и украдкой ущипнул меня за ногу.
– Да плевать мне на нее, – прошипел я.
Но всё же не удержался и посмотрел – на ее губы, глаза, нос, подбородок и красный купальник. Да, точно, вот она какая. Немного подросла за год, но такая же красивая. Пия подняла пойманную рыбину и помахала ей в воздухе.
– Привет, Уффе! – крикнула она. – Приходи на пирс купаться.
– Ну не знаю. Мне сперва надо с Классе встретиться, – ответил я. Рядом стоял мой брат и всё слушал.
– Ладно, – сказала она и опустила щуку.
Папа, отдуваясь, вытащил сундук из носовой каюты.
– Вот это улов! Какая огромная! – похвалил он.
– Да в ней лишь чуть больше двух кило. Я ее выловила у пароходного причала, – ответила Пия и продолжила
Совместными усилиями мы выгрузили сундук на причал.
– Пойду за тележкой, – сказал папа. – А вы пока выносите всё остальное.
Дедушка, как всегда, оставил тележку под ольхой у водокачки, чтобы нам не тащиться за ней к дому.
Я шел по палубе, в руках у меня был ящик с резиновыми сапогами, зонтами и плащами. И вдруг я вспомнил смех Пии. Интересно, остался ли он таким же, как в прошлом году? Задумавшись, я споткнулся о веревку, выронил ящик и, взмахнув руками, с громким плеском рухнул в воду.
Море оказалось теплее, чем я ожидал.
Выплыв, сквозь крик чаек я услышал смех Пии. Он был такой же хрипловатый, вольный и разудалый, как и прежде.
– Растяпа! – прошипел Янне.
Я ничего ему не ответил. Только улыбнулся, выплюнул воду и откашлялся.
– Что там у вас стряслось? – крикнул папа.
– Да ничего особенного. Просто Уффе выбросил за борт резиновые сапоги и плащи, – ответил брат.
– О господи! – охнул папа.
Глава 3
Я встречаюсь с дедушкой, гусеницами и Классе
Тяжело пыхтя, папа тянул нагруженную тележку. В самом низу лежал сундук с сокровищами – алюминиевый с черным железным кантом. В нем была наша одежда и простыни, а еще кухонный комбайн, тетрадь с мамиными лучшими рецептами и папин французский детектив – чтобы ему было что читать на отдыхе. Поверх сундука мы положили гамак и навалили коробки со всякой всячиной, без которой на острове не прожить.
– Ну-ка, взялись дружно, мальчики! – кричал папа. – Раз-два!
Ухватившись за ручку, он тянул тележку вперед. А мы с Яном подталкивали сзади. Папа то и дело останавливался и утирал пот со лба своей моряцкой фуражкой. Его нейлоновая рубашка намокла от пота. Подъем к дому был крутой. Тут и там на тропинке торчали острые камни.
– Проклятущая дорога! – бормотал папа.
– Что ты сказал? – спросил дедушка. Это он проложил дорожку.
Он стоял наверху, спиной к солнцу. Его тень накрыла нас. Она была длинная, черная и мускулистая – ну, прямо точь-в-точь как тот кочегар, которого дед нокаутировал однажды во время плавания через Атлантику.
Сам-то дедушка был приземистый и толстый, и нос у него был бугристый.
– Ну, вот мы и прибыли, – объявил папа.
– Может, зрение у меня уже и не такое, как прежде, но я не слепой, – буркнул дедушка.
– Здравствуйте, дядя, – сказала мама. Она его так называла.
Дедушка приподнял серую фетровую шляпу, и солнце осветило его блестящую лысину. Он кивнул. Сначала маме, потом всем остальным.
– И вам здрасьте, – отвечал он.
Он так говорил – «здрасьте», «добрутро». На этом церемонии закончились. Дедушка снова надел шляпу.