Мой город 5. Инвалид
Шрифт:
Марьи было уготовлено судьбой стать инвалидом. Многие инвалидами рождаются, а некоторые ими становятся. И это конечно не связано с богом или дьяволом. Это связано лишь с тем, когда произошло зачатие плода, и только.
Это лишь мое мнение, у Вас совсем иное. Смешно, в мире столько религий, и столько Новых годов, что просто посмеяться хочется. Ведь летоисчисления у всех разное, а годовой оборот солнце во круг земли одно. Смех, да и только.
Поняв, что она уже не в небе, Марья посмотрела во круг себя чтобы убедиться что она там где была до того как воспарила в небо. Все было так
–Это жестоко. Зачем дарить надежду если она иллюзорна, и никогда не осуществиться? – затем она тихо добавила. – Жестоко.
Не зная что сказать, Клавдия Ивановна с упреком посмотрела на Аманду, но та не предала этому взгляду никакое значение. Казалось, что она застыла в той позе в которой стояла до этого. Смотря вдаль она словно была отчужденная от всех. Ее мозг был занят мыслями, но не теми которые у нее были до сих пор. Мысли были совершенно иными, а взгляд был безжизненно пустым. В какой-то момент она пришла в себя, и посмотрев на Марью, поинтересовалась:
–Вам понравился вальс?
–Да. – ответила Марья, затем поинтересовалась. – Что это было?
–Вальс Штрауса Голубой Дунай.
–Я не об этом.
–А чем же?
–Я чувствовала что я лечу в облака. – объясняла Марья. – Я чувствовала что у меня словно появились крылья. Будто я порхаю там, – показала она рукой на небо. – в облаках. – затем она сказала. – Но стоило музыки закончиться, как я упала в большой колодец. – объясняла она. – Меня словно тащило вниз! «И вот я здесь», – горько сказала она, и тяжело вздохнув тихо добавила. – это жестоко. «Жестоко дарить людям надежду на счастливую жизнь и их исцеления», – затем она сказала. – это жестоко.
Аманда ответила так:
–Все в этом мире эфемерно.
–Надежда тоже?
–И она.
Тут Клавдия Ивановна вмешалась, сказав:
–Зачем Вы так? Девочка и так не находит себе место, а Вы еще обнадеживаете ее впустую.
–Я никогда и никого не обнадеживаю. – резко ответила Аманда. – Человек обнадеживает себя сам! Надеяться на то что никогда не сбудется. – она сделав паузу, добавила. – Человек всегда надеяться на лучшее, – затем она добавила. – только этого лучшего можно не дождаться. Оно никогда не наступит. – затем она добавила. Только в надеждах и фантазиях самого человека.
Марья сказала:
–Это жестоко.
–Это жизнь. – ответила Аманда. – Жестокая беспощадная жизнь, и ее злодейка, судьба. – затем она призналась. – Я тоже когда-то хотела жить. Но мне не позволили жить, насладиться жизнью. – затем она продолжила. – Я любила, а он изменил мне. Тогда я с ним развилась оставив его без гроша в кармане. Недолго думая его любовница его бросила, а он прибежал ко мне просить прощение. Я его не простила, и выгнала его из моей жилплощади. Пущай идет куда хочет, лишь бы с глаз долой и из сердца вон. Навсегда. Я больше не слышала о нем, и лишь в конце его бесславной жизни он написал мне письмо, в котором он просил прощение. Но я его так и не простила.
Выслушав Аманду,
–К чему Вы это нам рассказываете?
–Я рассказываю Вам эту историю потому, что хочу чтобы вы поняли, не стоит злиться на свою судьбу, а то судьба рассердится на Вас.
Марья сказала:
–Не поняла.
А Олеся сказала:
–Я тоже.
–В тот раз мне надо было хотя бы дать ему хотя бы шанс. – сказала Аманда. – Но я его выгнала. – она сделала грустную паузу, и сказала. – Теперь мой удел принимать на этом плавучем ресторане влюбленные пары, сама же при этом оставаясь одинокой.
Тут Клавдия Ивановна сказала:
–Порой лучше быть одинокой чем семейной.
–Может Вы и правы. – согласилась с ней Аманда. – Порой одиночество лучше любого лекарства от сердечных ран. Не быть ни от кого зависимой, ни к кому привязанной, и не стоять на кухни день и ночь пытаясь состряпать из ничего хоть что-то. А о стирке уж молчу, – надоело.
В это самое время к Аманде подошла женщина игравшая на рояле. Она посмотрела на гостей, и спросила:
–Вам понравился вальс?
Ее голос был тонок как звук самой флейты. Играя свою мелодию в лесу под пенья сидящих на деревьях птиц.
Сидевшие за столом женщины посмотрели на спрашиваемую их женщину, и одна из них ответила за всех:
–Нам понравился вальс.
Женщина посмотрела на Марью, сказала:
–Я знаю, что Вы чувствовали каждую ноту одного из замечательного произведение Иоганна Штрауса. – затем она поинтересовалась. – Что Вы хотели бы сказать по этому поводу?
Этот вопрос почему-то смутил Марью. Она не хотела говорить о том, что она чувствовала слушая это произведение великого мастера вальса.
–Вы хотите знать? – сказала она, затем спросила. – Как Вас зовут?
–Извините, я не представилась. Меня зовут Доремианна.
Тут Марья поняла, что и Аманда и Доремианна все еще стоят, и она предложила им сесть, на что Аманда сказала:
–Мы не можем сесть за стол с гостями. – затем она добавила. – Каждая из нас сидит на своем месте, и только. Я за столом хозяйке, а Доремианна за роялем. – затем она добавила. Мы не можем сесть не на свое место, – и сделав паузу она добавила. – Это было бы неправильно.
Женщины переглянулись, и Марья с понимающе ответила:
–Порядок прежде всего.
Аманда подтвердила:
–Это верно. – затем она добавила. – Все в этом мире не идеально, даже искусство.
Доремианна поинтересовалась:
–Это Вы о чем?
–Об искусстве как таковом. – ответила Марья. – Все искусство не совершенно. – сказала она, затем добавила. – Даже вальс.
Доремианна удивилась и недоуменно спросила:
–Вам не нравиться вальсы Штрауса?
–Нет. – возразила она. – Вальсы Штрауса мне очень нравится. – затем она добавила. – Если бы он жил в наше время, то я уверенна, что он написал бы свои лучшие произведения. – затем она пояснила. – Я имею в виду что искусство движется вперед, и бессмертные произведения бессмертных композиторов будут жить вечно. – затем она сказала. – Но если бы эти музыканты жили в наше время, то они создали б произведения в тысячу раз лучше, чем тогда при их жизни.