Мой горячий Север

Лав Агата

— Да, я убивал, — Север вколачивает слова в застывший воздух как гвозди. — Я никогда не делал этого без веской причины и не трогал случайных людей, но я много лет жил в мире, где либо ты, либо тебя.

— Ясно, — киваю и нервно сглатываю.

А что мне еще говорить? Жизнь не подготовила меня к удивительному моменту, когда после первого секса с мужчиной, он вдруг признается, что любит нажимать на курок.

— Не подходи, — я взмахиваю ладонью, когда замечаю, что Север снова двинулся в мою сторону. — Не нужно…

— Юля, мы это уже

проходили. Я не представляю для тебя никакой угрозы.

— Представляешь!

— Да? И что же я тебе сделаю?

Сукин сын подходит вплотную и наклоняется ко мне. Наши взгляды пересекаются, обдавая друг друга огненными всполохами, и мне становится нестерпимо жарко за одно мгновение, как будто пошел поток из автомобильной печки. Я чувствую, что щеки пылают, а дыхание как пунктир — прерывистое и нервное. Север же напоминает скалу, навис надо мной и давит фактурной породой, об которую можно поранить пальцы.

— Отойди от меня, — говорю предельно ровным голосом, изображая спокойствие.

Но Север не слышит меня, он кладет ладони на мои хрупкие плечи и вытягивает меня в полный рост перед собой.

— Так что я сделаю тебе, Юля? — произносит он почти по слогам. — Чего ты ждешь от меня в худшем случае?

Он что-то замышляет, чего-то добивается… Прямо в эту секунду. Но разум проигрывает простым рефлексам, и я бью его по груди, чтобы он освободил проход. Я кривлюсь, потому что делаю больно себе, а не ему. Черт, он правда из камня! Он даже не повел бровью, а у меня пальцы ноют так, словно я приложилась об бетонную стенку.

— Ты не боишься меня, — он качает головой. — Ты бы вела себя совсем по-другому, если бы боялась меня.

— Ты будешь читать мне лекции? Расскажешь, как я должна себя вести? Отлично, Север, отлично, — я снова бью его по корпусу и снова кривлюсь, потому что снова больно. — Да чтоб тебя! Какого черта, ты не даешь мне пройти?!

— Такого черта, что ты останешься в номере.

— Что?

— Ты не можешь уйти. Как ты себе это представляешь? Влезла в душу, влюбила, а теперь хочешь свалить? Нет, так не получится.

Я замираю на месте и не понимаю, что он несет. О чем он вообще? И больше всего меня путает его взгляд, который вдруг теплеет.

— Что ты сейчас сказал? — я запрокидываю голову, чтобы получше рассмотреть его зеленые глаза.

— Что у нас самолет завтра.

— Нет, другое.

Он усмехается.

— Я влюблен в тебя, Юля. Я думал, это очевидно.

Мне было очевидно, что он хочет меня. А я никогда не считала, что для мужчин это одно и то же. Влечение и секс почти как стихия для молодого самца и окунуться в нее очень легко, если быть хоть чуточку привлекательной. А вот со стихией чувств и взаимности у тех же самцов намного сложнее, чтобы пробраться через психозащиты, которые только копятся с годами, нужно сыграть с их холостяцкой привычкой в ожесточенную игру на выбывание.

Хотя в нашем случае я чувствую себя холостяком.

— Ты влюблен в меня?

Мне

хочется откашляться, но это будет уж совсем странно выглядеть.

— Навылет, — он подшучивает и тянет ладони к моему лицу, поглаживает мои скулы и словно подсказывает, как мне успокоиться и найти ровный ритм сердцебиения. — Вот так, а то я уже поверил, что ты расцарапаешь мне в лицо. Ты очень страшна в гневе...

— А что еще за самолет завтра?

— Выбери страну.

— Не шути так.

— Я не шучу, — Север коротко качает головой и обаятельно улыбается, закусывая нижнюю губу.

— Иран.

— Ты хорошо подумала? Я знаю страну поинтереснее на букву “и”. Например, Италия.

— Испания, — я проигрываю красивым картинкам, которые приходят на ум при упоминании буйной и страстной страны. — У меня все равно чувство, что я ввязалась в корриду.

Глава 16

Мы остаемся на ночь в отеле. Север предлагает ни о чем не переживать заранее и показывает удивительную способность переключаться. Я всегда считала таких людей инопланетянами — они умеют отодвигать проблему в дальний ящик, если не в силах повлиять на нее или приступят к ее решению позже. Я же могу поседеть, пока наступит магическое “позже”.

Я все равно начинаю сомневаться, что могу так круто и вдруг изменить свою жизнь. Особенно, когда остаюсь одна. Север выходит, чтобы опустошить автомат у главных дверей отеля, а я хожу по небольшому номеру из угла в угол и пытаюсь найти благоразумие. К счастью, он не задерживается и приходит с целой охапкой снеков в блестящих упаковках.

— С тобой я буду “прекрасно” питаться, — я вытаскиваю из его рук первую попавшуюся упаковку и это оказывается соломка со вкусом сыра. — А ты умеешь ухаживать, Север.

— Я всегда так проверяю девушек. Вдруг они со мной только из-за денег.

— Надеешься, что из-за гастрита?

Север бросает упаковки на кровать и включает телек. Достает пару бутылочек из минибара и бесцеремонно утягивает меня за ладонь на матрас. Мы смотрим идиотскую программу на канале Discovery, как американские рыбаки вытаскивают огромные ловушки с крабом, хрустим сухариками и запиваем их немецким крепким ликером, название которого я не могу прочитать.

— Егер-мей-стер, — Север прочитывает по слогам и ведет указательным пальцем по этикетке. — Хотя тебе уже хватит.

Он подтягивает мое тело под себя, сминая, и заполняет мой рот напитком еще крепче. Его страсть на вкус как тягучий и обжигающий нутро ром, с резковатыми нотками и сумасшедшим послевкусием. Мы занимаемся сексом, постепенно разгоняя скорости и целуя каждый уголок наших тел, а потом засыпаем на влажных простынях.

Утро приходит несмело из-за задернутых плотных штор. Я первой иду в душ, но окончательно просыпаюсь лишь в машине, когда кофе из стаканчика делает свое бодрящее дело.

— Куда мы едем? — спрашиваю у Севера, который сидит за рулем.