Мой граф

Крамер Киран

Но экипаж замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Мистер Доусон пошевелился и открыл глаза. Лежа на сиденье кареты, он выглядел таким беспомощным и безвредным.

Тем не менее к Пиппе вернулся ужас, и она сняла с ноги башмак, единственное имеющееся у нее оружие, если Квадратная Челюсть задумал что-то недоброе. Она открыла дверцу кареты и выглянула наружу:

– Что такое?

– Лошадей надо напоить, – крикнул ей лакей. – Впереди маленький постоялый

двор. Вам и самой не помешал бы глоток-другой чего-нибудь покрепче. А может, захотите еще и подкрепиться. Думаю, нам следует сделать остановку, миледи.

Ей понравилось, как он смиренно прибавил «миледи» в конце своей короткой, но заботливой речи. Облегчение омыло ее теплой волной.

– Конечно, – сказала она голосом милостивой госпожи. – Мистеру Доусону нездоровится. Я не уверена, что он сможет выйти. Но мы надолго не задержимся. Ты и сам, должно быть, проголодался?

– Обо мне не беспокойтесь, – ответствовал Квадратная Челюсть. – Но, миледи, может, вам стоит опять надеть очки, шейный платок и убрать волосы? Люди не поймут, – он кашлянул, – почему вы одеты как мужчина.

Пиппа спрятала улыбку.

– Хорошая мысль. Я готова была выпрыгнуть как есть, чтобы немножко размять ноги.

Она захлопнула дверцу, порадовавшись, что мистер Доусон опять уснул, и принялась собирать шпильки, парик и восстанавливать внешность Харроу. Пальцы ее дрожали, она закручивала и закалывала волосы снова и снова. У нее получалось не так хорошо, как обычно, но это ведь всего одна короткая остановка, и после ей больше никогда не придется заниматься подобным нелегким делом. Шейный платок она тоже повязала кое-как. Смотрится, должно быть, ужасно, но опять же, кому какое дело?

Закончив, она понадеялась, что у мистера Доусона не случится новое помутнение рассудка, если он проснется и увидит, что она опять выглядит как настоящий камердинер.

К счастью, старик продолжал спать. И даже не пошевелился, когда они въехали во двор маленькой почтовой станции и карета остановилась. Пиппа нахлобучила свою несколько примятую шляпу и выпрыгнула из экипажа. Поблизости никого не было, что тут же заставило ее насторожиться – бог знает, что на уме у Квадратной Челюсти, – но тут до нее донесся шум постоялого двора. К ее немалому облегчению, из-за угла выехала скромная карета, влекомая парой гнедых лошадей. Кучер был одет щегольски и показался почему-то смутно знакомым, но она не могла понять почему. Она никогда в жизни его не видела.

Квадратная Челюсть спрыгнул с козел и сдернул с головы картуз.

– Я позабочусь о лошадях, – тихо проговорил он. – И заодно присмотрю за мистером Доусоном, миледи.

– Очень хорошо, – отозвалась она, затем строго кивнула: – Надеюсь, у тебя хватит ума не выкинуть никакой глупой шутки, например, уехать без меня. И хорошенько присматривай за мистером Доусоном. Мы не можем позволить ему убежать в его состоянии. Помни, кому крайне небезразлично мое здоровье и благополучие, а также здоровье и благополучие всех, кто мне дорог: самому лорду

Уэстдейлу. – Оставалось лишь надеяться, что так оно и есть. – А за ним стоит весь дом Брейди, возглавляемый могущественным маркизом и его не менее влиятельной супругой. Ты знаешь, что у лорда Брейди…

– Мне это известно, – выпалил Квадратная Челюсть неожиданно отрывистым, напряженным голосом. Он мял в руках свой картуз. – У меня и в мыслях не было чем-то расстроить вас… мистер Харроу.

Ох ты, Господи. Она забыла, что должна говорить своим камердинерским голосом. Но поблизости никого не было… только тот возница подъезжающей кареты, но он вряд ли слышал. Цоканье копыт, звон лошадиной сбруи и…

На ней был небрежно повязанный шейный платок, но в затылке вдруг возникло покалывающее ощущение, которое заставило обернуться.

Там стояла пара: джентльмен в расцвете лет, импозантный и уверенный, и леди приблизительно его возраста, ослепительная красавица, одетая по последней моде. Они оба таращились на Пиппу.

– Мы вас знаем? – вежливо с очаровательным ирландским акцентом полюбопытствовал джентльмен.

– Я вас знаю, но не могу сообразить откуда, – озадаченно пробормотала леди приятным, мелодичным голосом.

– Мое почтение, лорд и леди Брейди, – просипела Пиппа-камердинер.

Теперь она поняла, почему узнала возницу. На нем был такой же щегольской сюртук с большими золотыми пуговицами, что и у кучера Грегори.

Висок защекотало, потом что-то легонько ударилось о тыльную сторону ее ладони. Она взглянула вниз и увидела на земле шпильку. Длинная прядка волос развернулась, как шелковая лента цвета меди, и скользнула по щеке.

«Господи, помоги», – подумала Пиппа и медленно подняла голову.

Леди Брейди вытаращила глаза.

– Да это же леди Пиппа Харрингтон, одетая мужчиной!

– Здравствуйте, леди Брейди, – повторила Пиппа, на этот раз своим нормальным голосом… разве что тише обычного.

– Клянусь честью, это правда. – Лорд Брейди, не сводя с нее глаз, вытащил из кармана пальто фляжку, похожую на ту, что была у Грегори в карете, и глотнул из нее.

Во рту у Пиппы вдруг пересохло, а колени стали ватными.

– М-можно и мне глоточек, пожалуйста, – прошептала она. Ей было прекрасно известно, какое это замечательное средство от всех недугов.

Карета Брейди пошла пятнами, стала расплываться…

– Помоги ей, Майкл! – резко крикнула леди Брейди.

Лорд Брейди взял Пиппу за один локоть, Квадратная Челюсть – за другой.