Мой хвостатый друг
Шрифт:
Чародейка тяжело сглотнула. Вот только подобных вопросов ей и не хватало!
– Не думаю, что для тебя это важно, – улыбнулась и махнула рукой, – вот если бы ты был принцем или правителем. А так тебе от моей невинности никакого проку, одни заботы, – дернула поводья, обходя нруселя спутника: – Поспешим, нам нельзя останавливаться. Вдруг они очухаются раньше?
– Все-таки прок? – Плагос нагнал ее и пустил нруселя рядом.
– Никакого, говорю же, – рассердилась Кона, изо всех сил старясь не показывать свое волнение. – Если ты не наследник Тиасов, конечно.
Сказала
– Скажи, что ты не он, – прошептала едва слышно, еще не веря в свою дурацкую догадку.
Плагос молча опустил глаза. Кона облизнула враз пересохшие губы и с трудом то ли потребовала, то ли попросила.
– Поклянись, что не станешь мстить мне… – показалось: спутник чувствует ее страх и слышит каждый удар человеческого сердца.
Прекрасно знала эту историю. Щур Дормет оставил семилетнего мальчишку сиротой – как раз в тот год, когда родилась она, Кона. Отец утверждал, что другого варианта не было, но чем больше проходило времени, тем больше чародейка сомневалась в его словах. Что там произошло в действительности, не знал никто, кроме Щура и Плагоса, и сейчас душой Коны завладел подленький страх. Мармаллы давно и открыто портили жизнь ее отцу, и, кажется, теперь настал ее черед. Знать бы еще, что именно ей поставят в вину…
Плагос обезоруживающе улыбнулся, протянул руку и осторожно погладил Кону по щеке.
– Не в моих правилах обижать беззащитных, – прошептал ей в тон. – А я видел твою книгу, там нет ничего воинственного.
– Завтра будет, – обрадованно усмехнулась Кона. Сама не знала, отчего поверила его словам. – Второй день мучает заклинание для обездвиживания живого существа.
– Это, конечно, в корне меняет дело, – рассмеялся Плагос и похлопал уставшего нруселя по шее, не давая ему заснуть. – Помни, с тебя правда о предсказании. Я не отстану.
– Поделюсь сразу после того, как все свершится, – подмигнула чародейка, ускоряясь. – А то еще передумаешь, и придется мне умереть на мармалльской земле.
– Хорошо, – как-то чересчур спокойно ответил маг.
Кона прикрыла глаза и вдохнула чистый ночной воздух: пахло влажной травой и нруселями. Беспокойство отпустило, желание спать не мучило, а все мысли будто выветрились из головы. Осталась только удивительная легкость. Та самая, что владеет разумом, когда больше нет никаких страшных секретов, только мелкие и невинные недоговоренности.
Не сбавляли темпа почти до обеда. Ближе к рассвету Кона почувствовала, что засыпает, и Плагос, ни слова не говоря, пересадил ее к себе в седло. Так и ехали: нагруженный задремавшей в объятьях спутника чародейкой один нрусель и ошалевший от свободы и желания спать другой. Время от времени над головой кружили воронята, но подлетать к Плагосу не решались, громко каркать тоже. Вероятно, все-таки чувствовали себя виноватыми.
Остановились на полянке у ручья. Плагос растолкал Кону, посадил ее сторожить вещи, а сам отпустил нруселей передохнуть. Остынут, попьют
– Итак, какие у нас планы? – поинтересовалась Кона, когда сон ушел окончательно и они с Плагосом принялись за трапезу.
Прихваченный с собой хлеб уже зачерствел, сыр тоже немного заветрелся, но отсутствие ужина и завтрака делали свое дело: Коне еда казалась необычайно вкусной. Спутник тоже с удовольствием уплетал остатки провизии.
– К ужину должны пересечь границу, – поделился Плагос, когда с одним куском было покончено, а к новому он еще не подобрался, – к ночи попадем в имение моего дяди Кролоса. Он вечно в столице, так что там никого, разве что пара слуг. Я бы передохнул там весь следующий день и только потом продолжил путь. У нас почти нет диких мест, кроме поля с цветами воскрешения, так что доберемся быстро. За неделю должны управиться.
– Это хорошо, – улыбнулась Кона. Приложилась к фляге с водой и, сообразив, что та пуста, продолжила: – Я бы не прочь отдохнуть. Глядишь, разберусь заодно, что происходит, когда ступаешь на ваши земли. Не верю я, что все так плохо, как рассказывают.
Плагос протянул ей свою флягу. Чародейка благодарно кивнула и сделала несколько глотков. Чуть позже наберут еще воды, но сейчас вставать не хотелось. Грело солнышко, жужжали беспокойные насекомые, пахло разнотравьем – самое то полениться. Тело еще ныло после совместной поездки. Каким бы милым ни казалось катание в одном седле со стороны, оно было неудобным: чтобы не мешать всаднику, следовало неподвижно сидеть в одной позе, и мышцы затекали. Пока спала, этого не чувствовалось, но сейчас, на привале, все существо просило покоя, и Кона не собиралась суетиться понапрасну.
Плагос будто уловил ее настроение. Улыбнулся и поднялся на ноги.
– Посиди, а я схожу к ручью.
Кона кивнула и, прикрыв глаза, подставила лицо теплым лучам. Все-таки замечательно сидеть вот так и никуда не спешить! Идиллию нарушил приземлившийся на плечо Каркун.
– Они уже близко! – прокричал он над самым ухом.
– Кто «они»? – всполошилась Кона.
– Стар-р-рухины пр-р-рихвостни, – пояснил вороненок.
– Вернемся домой, ощиплю вас двоих на подушку, – чародейка в сердцах отогнала его с плеча и поднялась с земли. Поискала взглядом Плагоса и направилась в его сторону. Что-то подсказывало, что с такими провожатыми они окажутся у границ Мармалльских земель куда раньше ужина.
Глава пятая
К границе мармалльских земель подошли гораздо раньше обещанного ужина. Солнце было еще высоко, и жара терзала сильнее желания прекратить, наконец, бегство. Плагос остановил измученного гонкой нруселя Коны у неприметного деревянного столба, обмотанного несколько раз золотой лентой. Когда-то столб был дубом, но сейчас высох, лишился веток и растерял могучую красоту. Все, что у него осталось, – это нелепое украшение в виде полоски ткани.
– Коснись ленты, – Плагос взял чародейку за руку и поднес ее ладонь к столбу.