Мой капитан - киборг
Шрифт:
Так и прошлепала босиком до самого выхода, где я подхватил ее под руку и потащил в ее каюту. В мою пришлось бы тащить через гостиную.
— Ну и что я натворила, что ты, наконец, снизошел? — раздула она гневно ноздри, стоило за нами закрыться дверям.
Я даже моргнул. Снизошел?
— Почему это я должен был снизойти?
— Ну не знаю, — пожала она голыми плечами, — ты же там, наверху… запихал меня во все это.
— Запихал тебя? — я еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Неужто скучала? — Вестерн говорит,
— И что? Будешь пороть?
Хорошая, черт возьми, идея! Как она была хороша, сверкающая злыми глазами и тяжело хватающая воздух. И в одном полотенце, которое так легко сдернуть! Взять себя в руки стоило всех сил.
— Читать на ночь инструкцию к бортовому компьютеру, — процедил я. — Мне помогает…
А еще лучше помогает другое. Я ослабил ворот форменной рубашки и принялся расшнуровывать сапоги, на что мурена отскочила к кровати:
— Капитан Джонс, выйдете вон! — в голосе девчонки прорезалась паника. Но обиды было больше. На то, что не пришел раньше. — Не имеете права…
— Капитан, мисс Мэйлин, имеет право находиться в любой каюте по совершенно любому делу, — усмехнулся, выпрямляясь.
Ну где же твоя обычная наглость в глазах? Вжалась в стенку, обхватив себя руками, будто насиловать ее буду… Губы растянулись в улыбке:
— Так хочешь, чтобы ушел?
— Очень… хочу.
А мурене палец в рот не клади. Ладно, зайдем с другой стороны:
— Давай, Вестерн сказал принимать меры, иначе посадит тебя на какие-то жуткие колеса.
— И… твои меры где-то законодательно закреплены? — зыркнула она из-под бровей.
— Подашь на меня в суд.
— Вот и подам! Ты думаешь, что купил меня?!
— Что? — от неожиданности у меня даже прицел взгляда сбился.
— Этим! — она обличающе ткнула пальцем в сторону столика, на котором в приглушенном свете поблескивал флакон духов.
Когда Рошель предоставила мне список всего необходимого для нормального функционирования женщины на корабле, я поинтересовался, можно ли подарить женщине парфюм. Помню выражение ее лица в этот момент, которое только подстегнуло на авантюру…
Но у Лаки все в голове выворачивалось наизнанку призмой ее горького опыта.
— Еще бы, — шагнул к ней, медленно расстегивая рубашку.
— Так вот иди к черту! — прошипела девчонка.
— Ну, ты его уже открыла, — пожал плечами и отбросил рубашку в сторону. — Поэтому поздно, придется отрабатывать…
— Что?! — соблазнительно заводилась она.
— Ты всех мужчин так воспринимаешь? Всем тебя нужно только использовать и выкинуть? Ты и обо мне так думаешь?
— Я вообще не хочу о тебе думать… — прозвучало обреченно.
То, что нужно.
— Правильно, хватит уже думать.
Я в один шаг оказался рядом и вжал ее в стенку. Красивая — глаз не оторвать. Запрокинула голову, подставляя шею, а взглядом могла бы резать обшивку «Вилли». Полотенце натянулось
— Никогда больше не появляйся в полуголом виде перед кем-то другим, — тихо проговорил ей в лицо, — это приказ.
— Я свободная, если ты не в курсе, — дернулась она, но я скользнул пальцами в ее волосы и сжал на затылке:
— Ты — не свободная, — посмотрел на нее в упор. — Ты — моя.
Кажется, возражения у нее имелись, но я не стал больше их слушать. Впился в ее дрожащий рот губами — хватит. Разговоров, борьбы, споров и пустоты… Ее стон развязал руки, и я, наконец, сдернул чертово полотенце. Горячая упругая грудь ткнулась в ладонь, разнося в пыль надежды, что под полотенцем хоть что-то было. И в таком виде она там сидела перед моим помощником?! Ладонь сильнее сжалась на ее груди, и девчонка застонала ярче.
— Голая? — развернул ее рывком лицом к стене и запустил руку к животу и ниже под полотенце, еще висящее на бедрах. — Сидела, мать твою, там, перед ним!
— Зато ты сразу объявился, — мстительно усмехнулась она, послушно выгибаясь под моими пальцами.
Ревность и ярость — тот еще гремучий коктейль для голодного мужчины. Сложно было не послать к чертям контроль, когда она прогнулась, выпрашивая ласку. И невозможно понять — правда хочет меня или защищается? Но разбираться не было сил. Я рывком содрал с ее бедер полотенце, а когда вжался пахом в ее ягодицы, Лаки вскрикнула:
— Ч-черт! — зашипела. — Ремень! Холодный!
Ремень так и остался болтаться в петле брюк, потому что сил снять их полностью не было. Ее горячее тело в руках, лихорадочные мурашки под ладонями и рваное дыхание превращали меня в голодного зверя. Я только прогнул сильнее ее в пояснице и запустил пальцы меж ее ног. Мою руку она встретила дрожью и всхлипом. Я держал ее крепко, но и она не оставалась в долгу, чуть ли не насаживаясь на меня в попытке улизнуть. Пальцы быстро стали влажными, и я погружал их все глубже, теряя сцепку с реальностью от ее отклика. Когда ее ноги подогнулись и сжались судорогой, она вцепилась в мою ладонь, разделяя со мной удовольствие. Потом мокрая и дрожащая обессилено сползла в мои руки, и я понес ее к кровати.
Зрелище незабываемое… Ее влажная кожа блестела в голубоватом свечении нижней подсветки, возбужденные соски на затвердевшей груди метались в такт беспорядочным вздохам и невозможно соблазняли поймать их губами…
Только вряд ли это ее сейчас обрадует после оргазма. Когда я навис над ней, она подняла на меня растерянный взгляд… который показался выстрелом, прошившим навылет. Что же с тобой делал этот ублюдок в постели, что ты не позволяешь себе просто закрыть глаза и отдаться?
— Иди ко мне, — потянул ее за руки и усадил сверху. — Хочу видеть твое лицо — боюсь сделать больно.