Мой ласковый и нежный мент
Шрифт:
…Сторожка стояла на опушке сильно изреженного, а вернее, попросту вырубленного леса. Черная от времени вместительная изба. Над высокой железной трубой клубился густой желтоватый дым, у входных дверей снег был истоптан множеством ног, залит мазутом и соляркой. Здесь же стояли прислоненные к стене ломы, пилы, валялись промасленные тряпки, пакля, и тут же выливались помои. Грязное, небрежное жилье людей, поселившихся здесь временно и ведущих себя в тайге соответственно извечному закону временщиков: после нас
Рядом с избой стоял старый побитый трелевочный трактор. Недавно выключенный мотор звонко потрескивал: остывал. С гусениц все еще капала талая вода. Значит, жильцы в сторожке.
Хлопнула входная, обитая старым клетчатым одеялом дверь. На улицу высунулся дедок с редкой бороденкой, но, увидев милицию и лесную охрану, тотчас юркнул назад, а спустя пару секунд выскочил наружу и расплылся в приветливой улыбке.
– Моя милиция меня бережет! – продемонстрировал он знание классики неожиданно нежным и певучим голосом. – Давненько вас не видели. Заходите, заходите, – засуетился он, но глаза его смотрели настороженно, а на лице явно читалось: зачем заявились? По чью душу?
Согнувшись в дверях, Барсуков протиснулся в избу первым.
Сквозь грязные, давно не мытые стекла двух окон с трудом пробивался тусклый дневной свет. Пол тоже давно не подметали, а о мытье его, видно, испокон веку и речи не заходило. Семь коек, заправленные грязными одеялами, стояли рядком вдоль стен. Два человека в помятой одежде, вероятно, трактористы, старательно поправляли матрацы и подушки. Видно, спали и только что вскочили, предупрежденные дедом. Угол избы, отгороженный кусками фанеры, обозначал жилье деда.
– Предъявите документы! – приказал Барсуков, не здороваясь.
– А вы кто такой, позвольте спросить? – справился один из трактористов, а второй молча отступил за его спину и быстро переглянулся с дедом.
Денис отметил этот быстрый и настороженный взгляд, но представился и показал удостоверение. Тогда и парни назвались. Оказалось, живут в соседнем районе, но работают в леспромхозе, трелюют лес неподалеку. Вот, заехали дружка проведать… Дед согласно кивнул головой. Дескать, он и есть тот самый дружок.
Оперативная группа заповедника и милиционеры рассредоточились по комнате, заняли места возле окон и дверей. Двое лесников прошли в закуток деда, где что-то варилось на плите. Дед проводил их обеспокоенным взглядом, но тут же заулыбался и подтолкнул одного из трактористов к кровати:
– Сядь, Мишка, не крутись у начальства под ногами.
– Обыщите помещение! – опять приказал Барсуков.
– А по какому праву?.. – начал было дедок, но, встретив жесткий взгляд начальника РОВД, осекся и замолчал.
– Подымись! – Один из милиционеров подошел к Мишке. – Твоя постель?
– А тут, как при коммунизме, все общее! – Парень вставать
На сетке под матрацем лежал карабин.
– Твой?
– Я ж сказал, тут все общее! – оскалился парень в улыбке, показав желтые прокуренные зубы.
– Патроны где?
Мишка пожал плечами и отвернулся к окну, дескать, бог с тобой, какие патроны?
Второй тракторист отошел заранее и сел у запотевшего окна. Всем своим видом он старался показать, что он здесь в гостях и ему нет никакого дела ни до этой хаты, ни до ее обитателей.
Но под тем матрацем, на котором он лежал за несколько минут до обыска, обнаружили обрез и охотничий нож, явно работы Цымбаря.
– Твое добро? – спросил у него Барсуков.
– Понятия не имею. – Он делано усмехнулся. – Мы здесь чужие…
Дед заохал и проворно метнулся к дверям. Но его успели схватить за шиворот.
– Посиди-ка, дедуля, в избе! – предупредил его Барсуков. – Рано еще оповещать дружков. Мы уж как-нибудь сами с этим справимся.
Из-за куска фанеры выглянул один из лесников.
– Товарищ подполковник, тут тоже кое-что обнаружили…
В закутке топилась плита. А в большой эмалированной кастрюле варилось мясо.
– Маралятина, – пояснил Барсукову более опытный в подобных делах лесник и прикрикнул на старика: – А ну, вражье семя, покажи, где мясо рубил? Где туша?
– В магазине туша, – весело огрызнулся дед. Он все еще пытался обратить случившееся в шутку. – Двадцать пять рублей кило.
Два лесника вышли на улицу. Отыскать разрубленную тушу под снегом у задней стены избы особого труда не составило. А чуть дальше, заваленная пихтовыми ветками вперемешку со снегом, хранилась другая. Браконьеры, судя по всему, не слишком прятались.
Документы у трактористов пришлось брать силой. Барсуков спросил:
– Где остальные?
Судя по мятым постелям, постояльцев было никак не меньше семи человек. Значит, пятеро на охоте: под их матрацами оружия не оказалось.
Тем временем составили протокол, трактористов усадили в «рафик» и в сопровождении двух милиционеров отправили в Ентаульский, где намечался общий сбор всего отряда «чистильщиков» после проведения операции.
Остальные остались ждать, когда «мичуринцы» вернутся из леса.
Перевалило за полдень. Дедок, растеряв наигранное оживление, замкнулся, то и дело почесывал редкую кудлатую бороденку, охал, засматривался в окно.
– Нет, так дело не пойдет! – сказал наконец Барсуков. – Надо их встретить. А ну, старый, говори: сколько их на самом деле? Знаешь, кто такие?