Мой ледяной принц

Ирис Лана

Явилась сама. Еще и ночью. Неужели, чтобы…? Нет, она точно не такая. Не такая, как другие. Она выше всего этого.

Да и ненавидит меня после всего…

Так что мне остается только мечтать.

— Лиззи?

— Ау?

— Ты зачем пришла?

— А… аааа… — спохватившись, словно вспомнив, вновь начинает паниковать и сумбурно объясняться. — Марк, надо выбираться! Я пришла разбудить тебя, но нас закрыли… еще и буря началась… а мама же говорила! Предупреждала нас! Правда потом все равно заставила ехать, чтобы Аленка попыталась…

потому что это ее шанс… не важно… Что делать? Пилот экстренно всех забрал, они, наверное, уже дома, а мы тут… ааа… боже… это все Кудрявцев… и Катька… у нее был план, но Степка ее любит… это же любому ясно… нас даже не схватятся, боже…боже… Почему ты так крепко спал? Боже… Марк, ты понял?

— Нет.

— Буря началась, о которой мама говорила!

— Каждый год одно и тоже, — со смешком произношу. — Ну пометет пару часов, к утру стихнет. Не паникуй, птичка моя. Навряд ли бы они в такую погоду улетели. В любом случае, вертолет я вызову, у меня все схвачено.

— Не знаю, — шепчет взволнованно. — Электричество отключилось.

— Не бойся. К утру все устаканится, — добираюсь до ее лица. Пальцами веду по нежным губам. Она вздрагивает. — Я же рядом…

Наклоняюсь, чтобы снова втянуть ее потрясающий запах. Приобнимаю за плечи. Носом веду по углубленной ямочке на шее.

Теплая. Нежная. И не брыкается. Замерла и ждет.

— Ты пришла предупредить о буре? Волновалась за меня? Не боись, Синичкина, будка стойкая, все выдержит.

О стойкости немного приукрашаю.

— Нет… я про Васнецову…

— Что?

— Она хотела к тебе придти, а Степка должен был вас закрыть, и тогда… она бы… Боже, я этого не хотела… Все вышло не так.

— Ты боялась, что мы с ней останемся здесь вдвоем?

— Я… да, я просто за нее боялась! Жалко мне Катьку! Не хочу, чтобы она стала одной из твоих… остальных… на одну ночь использованных… и брошенных потом! Это мерзко!

— Какая ты добрая, — смеюсь я. — Не знал, что вы дружите.

— Она же лучшая подруга мое сестры! Естественно, я за нее волнуюсь!

— И только поэтому?

— Конечно! А что еще по-твоему?

— По-моему, ты сильно ревнуешь, но не можешь признаться.

— Ясно, — бормочет, отстраняясь. — Тешь себя и дальше иллюзиями, Маркушенька.

— Так нас закрыли на замок?

— Да… этот Степка… ай… долго рассказывать… ох… мы же ему потом покажем, покажем ууу, Кузькину мать! Правда? Ты же в этот раз не останешься в стороне?! Поставишь этого придурка на место!

— Конечно, — отзываюсь вяло, больше не допытывая.

Остаться запертым с Синичкиной — лучшее, что мог вытворить Кудрявцев. Надо будет его потом отблагодарить.

— Ладно, — зеваю я, крутя в руках свой сдохший гаджет. — Давай свой телефон, потому что мой разряжен, я попробую дозвониться пилоту прямо сейчас, как только буря закончится, он вернется за нами.

Шуршит в рюкзаке, затем сует мне в ладонь.

— Марк, заряда мало, а электричества нет. Позвони, и сразу выключай. Экономь…

мало ли что.

— Ага, — поднимаюсь, наощупь добираюсь до стены, где вывешены основные номера на случай экстренных ситуаций.

— Черт, черт, черт, — паникует. — Ужасно получилось.

— Да не волнуйся ты, — смеюсь на ее испуганное пыхтение, повторяя который раз: — Обещаю, все утихнет к утру.

Глава 21

Игра

— Холодно, — шепчу, направляя фонарик на Марка.

Ярким синеватым светом освещаю его расслабленную позу. Он сидит напротив, облокотившись спиной к стене. Откинув голову, устало трет переносицу, а затем, растирает рукой лицо. Одну ногу вытянул, а вторую согнул в колене. Рожицу злую корчит.

— Не надо, — отворачивается от направления луча и зажмуривается, выставляя ладонь вперед. — Не свети прямо в глаза, Синичкина.

Хоть что-то, а то уже два часа со мной не разговаривает. До пилота Марк так и не дозвонился, связь пропала. «Похоже, из-за вьюги оборвались провода на вышке» обрадовал он. Потом мы сильно повздорили. Кажется, в порыве гнева я швырнула в его вредную физиономию бигуди. А теперь этот бесчувственный чурбан не обращает на меня внимания. Такое дело мне не по душе.

Выключаю и снова включаю свет, чтобы посильнее бесился.

В ответ прилетает отклик в виде такого же жгучего блеска фонаря, от чего глаза начинают щипать и слезиться. Вот чертенок.

— Разожги огонь, я замерзла.

Кошусь на старый заржавелый камин, рядом с которой стоит новенький электрический.

— Не думаю, что получится, — устало отзывается Марк.

— Почему? Слабо, а? Не умеешь? Ха…ха-ха. Прынц боится замарать ручки.

— Ха-ха. Смешно. Чем топить будем? Дров то нет. Может, мне сгонять нарубить? — злобно парирует говнюк. — Откроешь дверь?

— Вот сгонял бы и нарубил, — бубню понуро. — Ничего у вас здесь не продумано.

— Не дуйся, Синичкина, как только буря закончится, нас заберут.

Где-то я уже это слышала.

Сильнее кутаюсь в единственное одеяло, поверх накинутого пуховика, обиженно отвернувшись к холодной стене.

Вжжззззз, — все еще завывает неуемная вьюга.

Уууужзззззз….

— Давай перекусим? — предлагаю я, не выдержав этих отчаянных, высасывающих душу звуков. — Я голодная.

— И что мы будем есть? Ты же уже все печенье схомячила на нервяке.

— У меня где-то была шоколадка, — роюсь в рюкзаке.

Марк снова включает фонарик, направляя на меня. Насмешливо следит за тем, как я достаю остатки бигудей, плойку, флюиды и лак для волос, расческу, дневник, пару ручек и наконец, на самом дне нахожу шоколадку.

— Не густо, — ухмыляется он. — Интересный выбор для поездки в горы.

— Это… эээ… Да, пофиг! Еще отчитываться перед тобой…

Раздается смешок.