Мой Лермонтов
Шрифт:
Они, как залп ответный,
Раздались,
Покачнув державный трон.
Любовь?
Но что от той любви
Осталось?
Она исчезла
Призраком пустым,
Та женщина.
Что ангелом казалась,
Но поступила
По-земному
Еще, как говорят,
В запасе вечность,
И четверть века
Не прожита им.
А он с тоской
Смертельною
Обвенчан
И собственным бездействием
Томим.
И это не придуманная поза,
Не наигрыш,
Не байроновский жест.
Он слишком чист
Для той житейской прозы,
В которой топчут
Человечью честь.
Но сердце от обид
Не разорвалось,
Глазам не надоела
Синева,
И в нем живет
Мальчишеская шалость
С причудами
Лихого озорства.
И радуется он
Цветку простому,
Воде, что можно
В родниках испить...
Две б жизни на земле
Прожить такому!
Он не сумеет
И одной прожить...
Завистники
Его живьем бы съели
За то, что звездных
Он достиг высот.
С ним рядом ходит
Не один Сальери,
Готовит гибель
И паденья ждет.
Расставлены
Опасные капканы,
И паутину сплетен
Вьет паук,
И пенятся
Гусарские стаканы,
И вертится
Ночей
Как факелы, горят
Селенья горцев
В тревожной непроглядности
Ночей.
И черный дым
Кольцом змеиным вьется
Над кладбищем
Обугленных камней.
Все беспросветно,
Все душе отвратно...
А бабушка,
Не покладая рук,
Хлопочет, просит,
Чтоб опальный внук
По высочайшей милости
Обратно
Вернулся в ненавистный
Петербург...
Черкесский конь
Под ним легко танцует,
А бурка к смуглому
Идет лицу.
Все выше в горы,
Свежий ветер дует,
Все ближе
К злополучному концу.
Среди ущелий,
Богом позабытых,
Он мчится,
Словно ринулся в полет,
И пуля та,
Что для него отлита,
К стволу прижавшись,
Очереди ждет...
А что Мартынов?
Разве в нем таится
Разгадка
Той трагедии большой?
Не он, так подвернулся бы
Другой -
Самовлюбленный, пошлый
И пустой,
С которым все равно ведь
Не ужиться,
Не примириться
На земле одной.
Еще звенело в Пятигорске
Лето,
Еще закат над Машуком
Горел...
Под роковое дуло пистолета
Не на дуэль он шел,
А под расстрел