Мой лучший босс
Шрифт:
— Да, я помню, какой у нее был крутой норов. Она любой скандал и ссору за минуту решала.
— Сколько бы ты хотела детей? — неожиданно спрашивает Марк.
Очень зря я решила выпить воды прямо сейчас! Она чуть не пошла не в то горло и я, поперхнувшись и кашляя, сквозь слезы сипло прошептала:
— Что?
— Сколько ты хочешь детей? — невозмутимо повторяет он.
— Я не думала об этом… точнее, я… пока не хочу, — выдавливаю растерянно.
— Четверых, — подсказывает Краев.
— Четверых?! — потрясенно выдыхаю я.
— А
— Ну, не то чтобы…
— Вот и отлично! — Марк улыбается очаровательной улыбкой и откладывает вилку, — Спасибо, Маша.
— За что?
— За компанию, например. Завтракать с тобой куда приятнее, чем одному.
Краев поднимается, подходит ближе и мягко целует в висок, обнимая за плечи всего на несколько секунд.
— До вечера. Чувствуй себя хозяйкой в доме.
Я даже опомниться не успеваю, как он исчезает. Просто сижу в шоке, глядя ему вслед. А потом чуть усмехаюсь — хозяйкой, значит? Давно об этом мечтала, так что никто тебя, босс, за язык не тянул!
Глава 25. Я все знаю
Наверное впервые за всю жизнь мне было спокойно и хорошо. Как будто я на своем месте, как будто все так, как нужно. Несмотря на то, что за ворота я не выходила, а повсюду сновало множество охранников, не покидало чувство, что я свободна как никогда раньше. Оказалось, это приятно — просто убирать дом, готовить вкусную еду и знать, что впереди ждет долгий вечер в компании с Марком! Прошло всего три дня, но складывалось ощущение, будто целая жизнь. Да, все это время приходилось плести какую-то чушь отцу, говорить с Эдуардом, но все это происходило как не со мной. Не по-настоящему.
Дом был хоть и не огромный, но очень просторный. А больше всего мне нравился двор. Правда, он казался пустым — ни деревьев, ни кустов. Так что я оккупировала полупустую веранду и решила в свободное после приготовления ужина время рассадить цветы в горшки. Какая потом красота будет!
— Что ты делаешь? — удивленный голос за спиной заставил вздрогнуть и я поспешно обернулась.
Марк вошел совсем неслышно и теперь стоял, засунув руки в карманы. На лице его читалось неподдельное удивление. А вот так, да! Хозяйничаю в твоем доме, Краев, как ты и хотел!
— Сажаю цветы. Гортензии, — улыбаюсь уголками губ, возвращаясь к своему занятию. Приминаю землю вокруг небольшого цветка и снова оборачиваюсь, — Тебе не нравится?
Марк неопределенно мотает головой и выдавливает:
— Нет, очень… очень красиво, — кажется, он и правда удивлен, — Откуда ты их взяла?
— Попросила мальчиков, они мне привезли.
— Мальчиков? — Краев вопросительно вскидывает бровь и бросает нехороший взгляд на гостевой домик, где разместилась охрана. Черт, кажется, им не поздоровится.
— Я очень их просила. Мне совсем нечем было заняться. Зато потом, когда станет совсем тепло, гортензии расцветут и их можно посадить по краю дорожки. Будет очень красиво! — привожу я железобетонный аргумент, отставляя горшок и
— Будет, — с задумчивым видом говорит Марк.
Он не сводит с меня изучающего взгляда, смотрит так пристально, что я смущаюсь и с преувеличенным весельем оповещаю, стягивая попутно садовые перчатки:
— Я ужин приготовила. Рагу овощное и запеченное мясо.
Все происходит за долю секунды. Краев делает шаг ближе, резко прижимает меня к своему крепкому телу. Уверенно пальцами поднимает подбородок к себе, заставляя смотреть в глаза, и я нервный выдыхаю прямо в губы мужчины.
— Мне нравится, как ты здесь освоилась, — вкрадчиво говорит он и сердце предательски-сладко екает.
Шумно сглатываю и заставляю себя отступить на шаг, пока это не зашло слишком далеко.
— Снег совсем растаял… — мямлю невпопад.
Надо взять себя в руки, надо прекратить это! Иначе отец просто размажет — его, меня, Таю. Будет в таком бешенстве, что не пожалеет никого. Виктор Комаров никогда и никого не жалеет.
За окном стремительно сгущаются сумерки, но я все равно подхожу к нему. Делаю вид, что рассматриваю освещенный фонарями двор, а на самом деле ловлю в стекле отражение Марка.
— Ты не спал сегодня. Я заметила, — говорю совсем тихо.
Но Краев, кажется, не собирается отступать. Даже короткого мгновения не дает опомниться — в два шага настигает меня, встает прямо за спиной. Все происходит как в замедленной съемке, только мой пульс разом ошеломительно подскакивает. Он проводит носом по открытой шее от плеча и выше. Беззащитную кожу обжигает дыхание и слегка царапает легкая щетина — по телу мгновенно проходит волна колючих мурашек.
— Да, — выдыхает Краев на ухо горячее признание, — смотрел, как ты спишь. Не хочу пропустить больше ни одного мгновения, когда мы вместе.
Руки Марка ложатся на талию, он по — хозяйски привлекает к себе. И у меня нет сил сопротивляться… Не выдерживаю, прижимаюсь к его спине всем телом и почти мурлычу:
— Ты пахнешь так… по родному.
Наши взгляды пересекаются в отражении стекла, и я вижу, как меняется лицо Краева. Улыбка мгновенно исчезает с его губ.
— Это тот же одеколон, что ты подарила мне десять лет назад, — от хриплого голоса мужчины в груди становится тесно. Пальцами он разворачивает мое лицо к себе, и словно завороженная я слежу за тем, как темнеет его взгляд.
— Который я украла у отца и сказала, что он должен быть только твоим? — шепотом спрашиваю, облизывая пересохшие губы, — И ты ни разу его не сменил?
Разворачиваюсь к нему. Марк усмехается, невесомо проводит пальцами по руке и переплетает наши пальцы.
— Никогда, Маша.
Я больше не хочу убегать. Не хочу думать об отце, Эдуарде, свадьбе, уговаривать себя, что я хорошая девочка и должна делать, что сказано. Не хочу игнорировать то, что нас тянет друг к другу, словно магнитом. Что Марк единственный человек, кроме Таи, кому я безоговорочно доверяю.