Мой любимый ангел
Шрифт:
Эйнджел выжидательно смотрела на тетку.
– Первый брак твоего отца не увенчался детьми, и дядя Огастес только и знал, что талдычил об этом отцу. Его совершенно не волновало, как тяжело это было слышать бедняжке Джейн. Ей казалось, что из нее не вышло настоящей жены.
Эйнджел, закусив губу, отвернулась, а тетя Шарлот сосредоточенно продолжала свой рассказ:
– Она мне как-то сказала, это было незадолго до того, как она умерла, что, наверное, для твоего отца было бы все-таки лучше, если б он женился на своей кузине.
– Какая печальная история, – тихо сказала Эйнджел.
Тетя
– Бедняжка Джейн еще и остыть не успела в своей могиле, а Огастес снова принялся за старое, стал уговаривать твоего отца жениться на Мэри. Ну, отец взорвался и послал его подальше. Сказал, что Мэри слишком стара, чтобы родить ему наследника, даже если б он мог терпеть ее присутствие, чего он как раз и не может.
Эйнджел ахнула.
– Да нет, я понимаю, это было нехорошо с его стороны. В конце концов, Мэри была ни в чем не виновата. Но ты должна понять – он только что схоронил жену, которую очень любил. Он прямо обезумел от горя, один раз я даже подумала… – Леди Шарлот мгновение помолчала. – Потом он все же оправился достаточно и решил, что ему надо жениться снова, чтобы продлить свой род, потому что на Джулиана надежды было мало.
– На Джулиана? Но… но ведь он умер еще в детстве?
– Это тебе отец так сказал?
Эйнджел кивнула. Отец лишь однажды упомянул о своем младшем брате, и было видно, что ему тяжело о нем говорить. Как Эйнджел ни старалась, она так и не вытянула из него ничего больше. В доме, кроме детского портрета Джулиана, от него не осталось никаких следов.
– Я могу понять, почему он сказал тебе так, но… боюсь, это неправда, милая моя. Джулиан умер, но… Ох, дорогая, это слишком тяжело.
Эйнджел ждала.
Тетя Шарлот снова вздохнула.
– Джулиан был намного моложе и меня, и твоего отца, но такой охальник, что нас просто оторопь брала. Что бы отец ему ни говорил, он не обращал внимания. Они постоянно ссорились. Твой отец хотел, чтобы Джулиан женился ради продления рода, но тот предпочитал разгульную холостяцкую жизнь, выпивку да игру. Заявил, дескать, отец пусть сам обеспечивает себе наследника. Дескать, ему надо просто найти жену поплодовитее, чем та, которую похоронил. Можешь себе представить, как отреагировал на эти слова твой отец! Еще одна трещина в семье. Джулиан уехал во Францию, и больше мы его не видели. Я… я слыхала, он там женился, но во время Террора [2] погиб и он сам, и его жена, и вся женина родня. Понимаешь, она была дочерью графа д'Эреи…
2
Период Французской революции с мая 1793 г. и до падения Робеспьера.
Леди Шарлот встала и подошла к окну. По ее сгорбленной спине Эйнджел поняла, что тетя старается справиться с собой.
– Как бы он ни был дурен, – проговорила она сдавленно, – он не заслуживал такой смерти. Да и никто не заслуживал.
Эйнджел сидела молча, ожидая, пока тетя возьмет себя в руки. Было ясно, что она, несмотря ни на что, любила Джулиана. Может, отец тоже любил его? Не потому ли убрал из Роузвейлского аббатства [3]
3
В данном случае «аббатство» означает «поместье, имение».
– А дедушка Огастес? – спросила Эйнджел, когда тетя Шарлот наконец повернулась к ней лицом.
– Они с твоим отцом больше не разговаривали. Твой отец даже не пошел на похороны, когда умер сын Огастеса, да и на похороны самого Огастеса тоже.
– Ох, а я думала, что Фредерик – сын Огастеса! – удивилась Эйнджел.
– Нет. Он его внук.
– Ох, – снова произнесла Эйнджел. – Так, значит, он совсем не старый?
– Нет, конечно. Но ведь ты это знала, разве нет? Сама же собиралась за него замуж.
– Да что вы, тетя Шарлот, я просто пошутила, уверяю вас. Я совершенно ничего не знаю про кузена Фредерика. Я думала, ему по крайней мере пятьдесят лет, он толстый… С большим красным носом, – добавила Эйнджел, стараясь развеселить тетю.
– Нет, Эйнджел, я вижу, просто необходимо посадить тебя под замок, – строго проговорила тетя Шарлот, полностью оправившись. – Не понимаю, зачем я… Думаю, мне лучше уйти и предоставить тебя самой себе.
– Но тогда вы упустите все самое интересное.
Леди Шарлот подняла брови.
– Поскольку наш траур кончился, дорогая тетя, – продолжила Эйнджел решительным тоном, – нам с вами пора позаботиться о себе. С Бони [4] покончено, так что месяца через два, когда погода поправится, я хочу съездить на континент. А пока можно открыть наш дом в Лондоне, как вы считаете?
– Я…
– И если нам случайно встретится новый граф Пенроуз, мы обойдемся с ним вежливо, пусть даже он широк в талии и краснолиц.
– Эйнджел, мы не можем…
4
Имеется в виду Наполеон Бонапарт.
– Как глава семьи, – с нажимом произнесла Эйнджел, – я хочу, чтобы старые ссоры были забыты. Мы должны постараться, мы обе, тетя.
Леди Шарлот слегка качнула головой, но выражение лица Эйнджел, судя по всему, произвело на нее свое действие, потому что старая женщина не стала спорить.
– Хорошо, если нужно, я его приму. И не думаю, что он толстый. Его отец и дед были худые как щепки. Я еще всегда думала, что таким и должен быть человек, который трясется над каждым пенни.
– Значит, худой и красноносый.
Леди Шарлот покосилась на племянницу.
– Ну, ты, наверное, удивишься, но вряд ли у Фредерика красный нос. Пока нет. В конце концов, – она мгновение молчала, прищурившись, – он всего-то на несколько лет старше тебя.
– Но… – Эйнджел не дали договорить. Дверь открылась, показался старик Уиллет, семейный дворецкий.
– Тут джентльмен прибыл, миледи, – негромко сказал он. В голосе его звучало нескрываемое неодобрение по адресу прибывшего. – Говорит, что в родстве с вами, но…
Эйнджел засмеялась.