Мой любимый дикарь
Шрифт:
Мгновением позже лорд Джек Клэнси заключил Беннета в крепкие дружеские объятия. Перепуганная обезьянка пронзительно заверещала и перепрыгнула на металлические перила крыльца. Тоже обеспокоенный, хотя и по совершенно другим причинам, Беннет обнял друга, после чего взял за плечи, отодвинул от себя и спросил:
— Что случилось? Твои родители? Как они?
— Нет-нет. — Джек хлопнул друга по плечу. — С ними все в порядке. Но, клянусь Богом, Беннет, если это твоя очередная выходка, я тебя сам убью.
Беннет растерянно улыбнулся.
— Какая выходка?
— Но
— Я не знал, — проговорил, или, скорее, прорычал, он.
— Мы отслужили по тебе заупокойную службу. Собралось очень много народу. Я все ждал, что в самый разгар появишься ты, чудом избежав всех опасностей — это было бы в твоем духе, — но ты так и не появился. — Джек отступил на шаг, поедая друга глазами. — Впрочем, теперь это все не важно. Я чертовски рад тебя видеть. Заходи скорее.
— Дворецкий сказал, ты развлекаешься, — возразил Беннет, отходя от двери. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше, и он пока не понимал, что происходит. — Я пришел только потому, что ты знаешь всех в Лондоне, а мне нужны любые сведения о Дэвиде Лэнгли. — Если ублюдок объявил его мертвым, словами он не ограничится. И Беннет почувствовал, как его заливает холодная ярость.
— Лэнгли? Послушай, Беннет, зайди, ну, пожалуйста. Ты же не можешь просто так повернуться и уйти в ночь, когда только что вылез из собственной могилы!
Капитан кивнул, лихорадочно обдумывая неожиданные обстоятельства. Он много чего мог ожидать по возвращении в Лондон, но известие о собственной кончине все же застало его врасплох. Африканская ассоциация должна была вступить во владение его дневниками, поместье, скорее всего, перешло к его окаянному дяде Феннингтону, а ведь все ящики с образцами направлялись именно туда.
— Я не хочу прерывать ваше веселье, — сказал Беннет, следуя за другом в дом. — Очевидно, я должен встретиться кое с кем и сообщить, что слухи о моей кончине не соответствуют действительности. — Керо снова прыгнула ему на плечо, и он протянул руку, чтобы почесать обезьянку за ушками. Какой бы непривлекательной ни казалась ему цивилизация, мартышка ее вообще никогда не видела, и потому была изрядно взбудоражена и напугана. — Лэнгли в городе? Очень хочется разбить ему физиономию.
— Мы сейчас поговорим об этом.
Беннет тронул Джека за плечо. Лорд Джон Клэнси, высокий и крепкий, все же уступал Беннету ростом и телосложением.
— Я провел почти двое суток в четырех разных экипажах, а перед этим два месяца на пароходе. Еще раньше я много недель неподвижно пролежал на спине. Скажу прямо это неприятно. Очень неприятно. И все терпение, которым я некогда обладал, давно истощилось. Джек, что происходит?
— Я не видел тебя четыре года, мой дорогой друг, — спокойно сказал Джек. Он мягко высвободился и продолжил идти вперед. — Ты, конечно, чувствуешь себя не в своей тарелке, я понимаю, но все же ты знал, что возвращаешься в Лондон. Я же много месяцев считал тебя мертвым, и лишь пять минут
Джека действительно сотрясала дрожь. Что ж, в конце концов, несколько часов роли уже не играют. У Беннета было не много друзей, и он считал Джека самым близким из них.
— Ладно, будь, по-твоему.
— Спасибо. Да, вы с Керо ели? — Джек посмотрел на друга. — Думаю, что нет. Я знаю, что ты съешь все, что угодно, но что предпочитает она?
Не доходя до закрытой двери, ведущей в гостиную, Беннет снова остановился.
— Откуда ты, черт побери, знаешь, как зовут мою обезьяну?
Джек ухмыльнулся.
— А как ты думаешь? И кстати: сегодня мы читаем книгу. Знаю, она вышла уже несколько недель назад, но я… Что ж, полагаю, я не должен быть последним, кто узнает, что именно с тобой случилось. Даже если этого не было. Не случилось, я имею в виду.
Беннет потряс головой и всерьез задумался, не было ли в еде, которую он съел в Бристоле, неведомой отравы. Может быть, он сейчас находится вовсе не в доме своего друга, а прикован цепями к полу одной из комнат Бедлама? С трудом, обуздав растущее раздражение, он вошел вслед за Джеком в гостиную. Беннет вполне мог побыть терпеливым и даже приятным собеседником. Несколько минут. Или нет?
В гостиной было человек двадцать. В основном женщины. Они сидели с раскрытыми молитвенниками в руках. Некоторые из них что-то негромко говорили друг другу. Юноша и девушка, находившиеся у самой двери, поверх книг смотрели друг на друга. Так… Значит, теперь он переместился из палаты Бедлама в библиотеку.
— Я не могу согласиться с тобой, Вильгельмина, — произнес нежный голосок из левого угла комнаты. Беннет не мог видеть говорившую, но ему очень понравилось мелодичное звучание ее голоса.
Каштановые волосы под синей шляпкой, на мгновение появились в поле зрения Беннета, после чего снова исчезли. Беннет сделал шаг в сторону, чтобы снова увидеть незнакомку.
— Жестокость подразумевает использование большей силы, чем это необходимо, — с воодушевлением продолжала она. — В этом случае капитан Вулф был вынужден убить этих трех человек, иначе его группа была бы обнаружена и подверглась нападению. И ему пришлось сделать это тихо. Отсюда нож и копье. Это не жестокость, а практическая необходимость.
Беннет не мог с ней не согласиться. Жестокость — это в большей степени вопрос точки зрения и обстоятельств, чем считают многие. Конечно, об этом можно было бы поразмыслить и позже, если бы не одно обстоятельство: никто не мог знать об этом случае. Это произошло год назад, а он приехал в Лондон меньше часа назад.
— Что здесь происходит? — тихо спросил он Джека. — И кто…
Очаровательная блондинка с огромными карими глазами грациозно встала со своего места.
— Кто этот красивый незнакомец, Джон? — проворковала она с улыбкой.