Мой любимый глюк
Шрифт:
– Ой, Антонинванна, да и что с того? Полно народу с зелеными глазами. Вон, у Пал Егорыча (тьфу-тьфу, вот к чему я вспомнила именно его-то?) тоже зеленые.
– Не скажи, Зоенька. Не скажи. У Егорыча они темные, как вот болотная вода бывает, с прозеленью. А у этого – ну чистый изумруд, – вела свою песню старшая.
Изумруд. Да.
Под звук ее голоса, плавного и ласкового, мои глаза опять чуть было не закрылись, и я, наскоро допив свой кофе из любимой чашки, кстати, с изумрудного цвета листочками,
– Пошла я, Антонинванна. Надеюсь, сегодня уже больше не понадоблюсь, – сказала я, и с надеждой посмотрела на старшую.
– Да теперь справимся, – уверила она. – Раз уж пришел в себя. Видишь, и заснул потом ну как младенец.
– Иди, иди, Зоенька. Да выспись как следует, – с заботой в голосе сказала пожилая женщина.
Оказавшись наконец на улице, я зябко поежилась и поскорее двинулась к дому. Но вот эти слова старшей медсестры об изумрудных глазах моего личного глюка так и не давали мне покоя.
И вообще странно, почему я сама этого не заметила.
–Ох, Зоя, Зоя, – укоризненно сказала я себе, шлепая в своих вездеходах по полноценным осенним лужам.
Нет, понять-то меня было можно. Когда последний раз у меня был мужчина? Вот то-то. Свежо предание, да верится с трудом.
Вот так странно складывается моя жизнь. А вы говорите. Отца своего я не помню, и не мудрено. Ведь не видела его никогда. Мама говорила, что летчик был. Ага, летчик- налетчик. Погиб при исполнении. Ну-ну. Какое-то время я этому верила, но потом. Потом мозги встали на место.
Да ведь у нас дома ни одной фотографии его не было. Ни одной!
И только когда я уже была достаточно взрослой, вот уже готовилась поступать в медучилище, мама перед своей смертью наконец рассказала мне кое-что.
Правда, никто из нас еще не знал тогда, что она уйдет так быстро.
Так неожиданно.
А вот мама, видно, почувствовала. Потому и сказала мне все неприглядную правду о моем отце и самом обстоятельстве моего совсем не непорочного зачатия.
Как тогда же выяснилось, и обстоятельства появления моего на свет тоже были весьма интересны.
Я смахнула предательскую слезу, которая, чувствуя сегодня мою явную слабость, скатилась по щеке.
Вот что за день!
Второй раз уже плачу, ага.
– Несгибаемая, всегда бодрая Зоя Савельева, похоже, сдает позиции, – горько усмехнулась я.
Глава 6
К- как помер?
А потом вдруг почувствовала, что слабость, эта странная, совершенно мне не свойственная слабость, вдруг, будто по мановению ока, исчезла.
И меня наполнила энергия. Светлая, мощная, звенящая.
Захотелось прямо здесь и сейчас, прямо в этой вот луже, берега которой виднелись у края асфальта, кружиться и петь.
Надо
Нет, в непростые подростковые времена, которые прошли у меня относительно спокойно, я и не такое отчебучила.
Помню, один раз прямо ночью залезла на чердак нашей пятиэтажки, а оттуда на крышу. Танцевать под луной меня, правда, не тянуло. Да и луны не было. Было облачно и тепло. Теплая майская ночь.
И я просидела там, на крыше, в полнейшем одиночестве чуть не до рассвета. А когда солнечные лучи только-только расправили свои несмелые лепестки, я открыла глаза. Улыбнулась, почувствовав, как что-то очень важное, совершенно необходимое, свершилось.
Я потянулась, и совершенно спокойно отправилась назад, в свою постель.
Мама как раз была на дежурстве, так что никаких объяснений давать не пришлось.
Не знаю, почему это выдающееся событие в моей жизни вспомнилось именно теперь. Но я почувствовала, что вполне готова отправиться в торговый центр.
Зачем мне домой, если сон махнул рукой, а невесть откуда взявшаяся энергия звала на подвиги?
Правда, особых подвигов совершать не хотелось. А хотелось неспешно пройтись по торговому и выбрать наконец подходящий комплект.
Зависаю я от качества этого белья. И кружавчики люблю, чтобы вот все было красиво-воздушно, как пенка в латте. И чтобы еще удобно. А удобнее этого белья я еще не встречала.
Странные вкусы для простой медсестры, верно?
Вот и мама всегда удивлялась. Танька, впрочем, тоже. С таким доходом как у меня, и тратить порядочные суммы на покупку нижнего белья?
А для меня это было очень важно. И не просто важно, а необходимо.
Как глоточек солнца в сумрачно-пепельный день.
Покупка так поднимала настроение, унося в неведомые дали, и настолько поднимала меня в своих собственных глазах, что денег мне было совершенно не жалко. Никогда.
Да я могла на одной овсянке неделю просидеть, лишь бы получить это ни с чем не сравнимое удовольствие.
Тем более, что в больнице всегда можно было перекусить да хоть той же творожной запеканки. Не говоря уже о щах и паровых котлетах с пюре.
Я всегда после таких походов готовила себе ванну с огромной шапкой пены, а потом, вся разнеженная и разрумяненная, любовалась чудесными вещицами и с удовольствием надевала, ощущая себя королевной, не меньше.
От предвкушения у меня чуть голова не закружилась. Я развернулась, и пошла направо, к торговому.
Два часа пролетели незаметно. Девочки-продавщицы, уже давно меня знали и радостно улыбались, как только видели.
Еще бы!
Ведь я была одной из их самых любимых клиенток. Дневной план сделать помогала, ага.