Мой любимый Киборг
Шрифт:
— Руэль! Прошу, хотя бы на несколько мгновений позволь мне почувствовать себя твоей суженой… — ее нежные губы в тот момент были мертвенно бледными и шептали мне с такой надеждой в голосе, что я не смог удержать целую реку своих слез.
— Да, дорогая Идда! Я сделаю все, что ты захочешь! Только не умирай! Потерпи немного, прошу…
Странное видение наполнило меня такой мукой и таким сожалением, что я начал неосознанно выходить из тела: резко отросли волосы, посеребрился взгляд…
Но мое сознание вдруг начало меркнуть, потому что
Древний Ишир, тринадцать тысяч лет назад
Идда в очередной раз принесла мне целую корзину фруктов и ягод, которые мне по-особенному пришлись по вкусу. Мы сидели с ней на берегу той реки, около которой встретились впервые двадцать суток назад по иширскому времени.
Девушка, протягивая мне уже очищенное яблоко, выглядела смущенной, а когда наши пальцы случайно соприкоснулись, вспыхнула еще ярче и потупила затуманенный взгляд.
Я тоже немного нервно сглотнул и, подавляя внутреннее смятение, поблагодарил ее за заботу обо мне.
Мы провели все это время вместе, общаясь на самые разные темы, которые Идда могла понять с учетом развития их расы. Я неплохо освоил ее язык и мог уже говорить даже без лингвопереводчика. Она рассказала мне о всех известных царствах этой планеты, поведала легенды о богах и тайнах небес. Я записал каждое её слово на кристалл-накопитель, чтобы позже заполнить новой информацией уголок в библиотеке своего дворца. Там у нас была полка, предназначенная для сбора знаний о новых неизведанных мирах. Ишир как раз и был таким миром…
Дядя Мирамиил уже несколько раз намекал, что нам пора возвращаться на Диимору, а матушка уже трижды присылала голограммы, на которых обеспокоенно умоляла «поспешить домой, чтобы не повредить моему еще не устойчивому здоровью, которое может быть подвержено риску в связи с глубокими возрастными переменами в моем подростковом теле»!
Я не хотел улетать. Очень не хотел. Я привязался к Идде…
Мне странно было это осознавать, потому что я обычно не был склонен к подобным чувствам, ведь даже с моими младшими братьями у меня не было какой-то особенной душевной связи, а тут… простая маленькая аборигенка, живущая настолько мало, что я едва успею вырасти прежде, чем она состарится!
Но она меня держала в своих маленьких загорелых ручках необычайно цепко, не делая при этом совершенно ничего особенного. Просто смотрела на меня всегда с какой-то безумной примесью обожания и смущения. А я расплывался в самодовольной ухмылке всякий раз, когда чувствовал ее гулко бьющееся сердце, радостно вздрагивающее при моем приближении.
Ничего подобного в моей жизни еще не было. Я начал уже подумывать о том, чтобы забрать ее с собой, и поделился этими мыслями с дядей. Но он отреагировал неожиданно сурово и категорично.
— Ни за что! — жестко отрезал Мирамиил, приведя меня в полнейшее недоумение. — Это отвратительно — делать
Я опешил от такой ужасной и грубой формулировки.
— Но дядя… я совершенно не считаю ее животным! — воскликнул я, чувствуя себя немного оскорбленным. — Просто я… не хочу с ней расставаться!
— И какую же жизнь ты можешь ей предложить? — скептически бросил Мирамиил. — Что она получит на Дииморе? Комнату во дворце? Возможность иногда видеться с тобой и скрашивать твой досуг? И чем это отличается от жизни домашнего животного?
Я пристыженно опустил голову. А ведь дядя прав. Что я мог Идде предложить, кроме этого?
Именно поэтому теперь, когда она снова смотрела на меня своим смущенным обожающим взглядом, я испытывал перед ней глухое чувство вины. Я не могу оторвать ее от родных и от привычного образа жизни! Это будет очень эгоистично. Но и быть с ней дольше я тоже не могу! Мне нужно скоро улетать…
Как же ей об этом сказать? Я чувствовал, что ей будет больно. Да и мне, признаться, было тоскливо только от мысли, что я, скорее всего, ее больше никогда не увижу.
Поразмыслил и решил не тянуть. Скажу сегодня и…
Но большие ласковые глаза девушки смотрели на меня так преданно, что я быстро остановил все свои порывы быть откровенным. Нет, сегодня не могу. Завтра…
Ночь наступила очень быстро, и я начал показывать ей знакомые созвездия, произнося их названия на родном языке. Идда была в восторге и повторяла их за мной с дивным удовольствием, немного спотыкаясь на сложных звуках, которые мне приходилось ей повторять. Это было так упоительно — учить ее и видеть, как она блаженно улыбается мне или же немного смущенно хмурит брови, делая очередную незначительную ошибку.
— А с какой ты звезды? — вдруг прервала она меня и внимательно посмотрела в мое лицо.
Я вздрогнул. До сего момента мы избегали разговоров о том, из какого мира я пришел. Как она догадалась, что я не из потустороннего мира явился, а именно прилетел со звезды?
— Вон та — яркая слева! — осторожно произнес я, указывая на звезду, поблескивающую немного голубоватым светом. — Но только я не на ней живу, а рядом. Там есть еще одно солнце — поменьше и не такое горячее, а рядом планета, похожая на твою. Это моя родина. У нее очень сложное и длинное название, но коротко мы зовем ее Диимора…
— Диимора… — осторожно протянула Идда, а потом радостно мне улыбнулась. — Она, наверное, также прекрасна, как и ты!
Я вдруг замер и смутился, ведь Идда впервые сделала мне такой откровенный комплимент.
— Ты тоже удивительная… — вдруг пробормотал я, хотя вроде бы не собирался этого делать, но моя внутренность все решила за меня, и я неосознанно и немного импульсивно потянулся к Идде и оставил на ее губах быстрый и мгновенный поцелуй…
Девушка пораженно замерла, да я и сам ощутил, как стремительно застучало мое сердце, ведь это был мой первый поцелуй…