Мой любимый Небожитель
Шрифт:
— Ты мне не нравишься! — поспешно выпалил Арраэх, желая доказать дикарке, что не испытывает к ней никаких романтических чувств, но прозвучало это так грубо, что Илва вдруг совершенно изменилась в лице.
Однажды она уже слышала подобные слова в свой адрес. Когда-то очень давно. Так давно, что тогда у нее еще не было брони, способной защитить сердце от ранения. И эти слова ранили.
И теперь она слышит их снова.
Лихорадочно забилась жилка на шее, темные глаза стали еще темнее, словно сама ночь, а лицо исказилось в гневе. Но слов не нашлось.
Илва
Эти эмоции странно сочетались, и Арраэх запоздало задумался.
Ему всегда тяжело давалось взаимодействие с другими существами, а в особенности с женщинами. Родную мать он видел редко, а приемная воспитывала его в жесточайшей строгости, муштруя день и ночь для каких-то великих целей. Воспоминание о служанке — его первой любви — ассоциировалось теперь только с болью и разочарованием. Отношения с сестрой Зарой были хорошими, но он воспринимал ее, как ребенка. А с женой так вообще не заладилось.
Мия обвинила его в черствости, холодности, эгоизме. Оказывается, в ее душе скопилось так много обид, что они стали истоком для целой реки ненависти. Она утверждала, что он никогда не заботился о ее чувствах…
И эта дикарка уже начинает вести себя также, как и Мия!
Чего они от него хотят???
И если последняя хотя бы являлась его женой, и Арраэх допускал мысль, что обязан что-то делать для неё, то Илва была для него абсолютно никем…
Логическая цепочка, выстроенная в разуме, казалась безупречной, но… вдруг вспомнились вчерашние неосознанные слезы дикарки и его безумное, иррациональное желание обнять её и защитить.
Сердце вздрогнуло, приводя в недоумение.
Почему голова говорит одно, а чувства… словно живут своей собственной жизнью?
Это снова последствия отравления ядом?
Мысли Арраэха были прерваны громким скрипом открываемой двери.
В комнату влетела взбудораженная Илва и, лихорадочно оглядываясь, начала быстро сбрасывать с себя одежду, чтобы натянуть свои прежние кожаные обрубки, едва прикрывающие наготу.
Когда девушка бесстыдно оголилась выше пояса, Арраэх в полнейшем шоке уставился на ее обнаженную грудь, а потом с огромным трудом заставил себя отвернуться, на что послышалось насмешливое хмыканье. Он стремительно заморгал, словно пытаясь избавиться от запечатлевшейся в памяти шокирующей картины: такими прелестями не обладала ни одна из известных ему зоннёнок, и это снова выбило правителя из колеи. На щеках выступил предательский румянец, чувства попёрли наружу, выливаясь в мелкую дрожь всего тела.
Дикарка соблазняла его! Бесстыдно и откровенно!!!
А он не мог с собой совладать…
— Вставай, Ар-раэх! — с какой-то странной интонацией проговорила Илва. Раздражения в ее голосе больше не было. — Нас ждет отличная работенка!
Поняв, что Илва не собирается продолжать соблазнение, Арраэх облегченно выдохнул. От разлившегося в душе облегчения он был чрезвычайно послушен и тотчас же встал на ноги, снова подняв на девушку взгляд.
К
— Тут один важный старик пропал, прихватив с собой сокровища сайна Ореога, — продолжила Илва, наспех сплетая длинные черные волосы в небрежную косу. — Если мы его найдем, получим достаточно денег, чтобы пожить в столице пару месяцев…
Она говорила что-то еще, но Арраэх уже не слушал. Как только он услыхал о пропаже старика с «сокровищем», то понял, что исчез именно его передатчик…
Это было весьма скверно.
Значит, придется действительно таскаться за этой женщиной и дальше, чтобы его найти…
Глава 24. Вызов...
Вонь стояла невыносимая.
Арраэх морщил нос, мрачно осматривая битком забитое минасцами помещение, в котором аборигены справляли свои низменные потребности в виде потребления большого количества алкогольных напитков. Гул голосов, смех и звонкое цоканье посуды неприятно били по ушам. Ментальные щиты он давно закрыл наглухо, чтобы не ощущать жуткой мешанины эмоций от окружающих, и только эмоции Илвы тонкой струйкой упорно проникали в его душу несмотря ни на что.
Так работала ментальная привязка. И отлепиться от нее теперь было крайне сложно…
Час назад дикарка, прихватив с собой нагловатого друга из дома богача, притащила их в большую шумную таверну, утверждая, что именно здесь можно будет узнать о местоположении старика. Старика, которого, судя по оставленным, следам просто-напросто выкрали!
Кому он мог понадобиться, правителю трудно было представить. Впрочем, этот мир он вообще очень плохо понимал…
Перед выходом Илва позаботилась о том, чтобы припрятать его волосы и лицо под глубоким капюшоном длинного черного плаща. Арраэх не противился. Так было даже спокойнее. Ему жутко не нравилось, когда его кто-то пристально разглядывал.
Увязавшийся следом местный красавчик, теперь одетый не в длинную тунику, а в обычное грубое тряпье с кожаными вставками на штанах и жилете поверх рубашки, постоянно шутил и медленно выводил Илву из себя.
— Сэйни! — шипела дикарка на парня. — Прекрати паясничать! Ты привлекаешь к нам ненужное внимание! Мы ждем серьезных людей, между прочим…
Но парень лишь шире улыбался, явно наслаждаясь раздражением Илвы и собираясь продолжать дальше.
Девушка заказала всем троим какого-то неприятно пахнущего пойла и тарелку сушеных овощей.
Арраэх давно не ел, но эта пища вызывала в нем стойкое отвращение, поэтому он предпочел поголодать. Илва отхлебнула из своей чашки, хмуро о чем-то задумалась, а потом обратила внимание, что Сэйни в одиночку пожевывает закуску, и вопросительно посмотрела на своего раба.
— Арраэх? — сурово протянула она. — Тебя что-то не устраивает?
Ему очень хотелось ответить: «Всё не устраивает!», но он всключил свое типичное вежливо-благоразумное терпение и спокойно ответил:
— Все в порядке! Я не голоден!