Мой любовник
Шрифт:
Как будто он смог бы быть где-то еще.
Когда Джон вошел в смотровую, двигаясь на цыпочках, не желая хоть как-то побеспокоить ее, Хекс там не оказалось.
— Ее перевели в другую палату, — сказал Ви, стоя у стерилизатора.
Прежде чем пройти в дальнюю дверь, он осмотрел все, что осталось после того, что они делали с Хекс. На полу была чертова куча марли, а на столе, где она лежала, оставалось много крови. Простынь и полотенца, в которые она была завернута, валялись
Слишком много крови. И вся свежая.
Джон громко свистнул, привлекая к себе внимание Ви.
«Может мне кто-нибудь сказать, что, вашу мать, здесь произошло?»
— Сам у нее спросишь. — Когда Брат поднял оранжевое мусорное ведро и начал собирать использованную марлю, Ви сделал паузу, но так и не встретился взглядом с Джоном. — Она будет в порядке.
О теперь-то Джон знал это наверняка.
Тем не менее, как бы плохо он не думал о ее повреждениях, они оказались хуже. Гораздо хуже.
Вообще-то, когда дело касалось повреждений, полученных в бою или на поле боя, информация передавалась из уст в уста без лишних размышлений: сломана бедренная кость, раздавлены ребра, колотая рана. Но женщина была обследована без присутствия мужчин, и никто не сказал ни слова о том, что было прооперированно.
Только то, что лессеры были импотентами, не означает, что они не могли делать таких вещей как…
Прохладный ветерок, прошедший по операционной, заставил Ви снова поднять голову.
— Небольшой совет, Джон. Я бы на твоем месте сохранил свои гипотезы при себе. Предполагая, что ты хочешь быть тем, кто прикончит Лэша, правда? Ни Рив или Тени. Несмотря на мое уважение к ним, я осознаю, что это твое право.
«Бог мой, а Брат крут», подумал Джон.
Кивнув один раз, он направился в комнату Хекс, подумав, что эти люди были не единственной причиной, по которой он собирался продолжать закрывать на все глаза. Хекс не нужно знать, через что ему пришлось пройти.
***
Хекс чувствовала себя так, словно в ее матке кто-то припарковал автобус Фольцваген.
Давление было столь велико, что она, на самом деле, подняла голову и посмотрела вниз на свое тело, чтобы убедиться — не было ли там припухлости размером с гараж.
Нет. Плоский, как и всегда.
Она позволила своей голове упасть обратно.
На каком-то уровне Хекс поверить не могла, где сейчас находилась: после операции, лежащей в постели с все еще перевязанными руками, ногами и головой… и повреждением на внутренней стенке матки, которое уже было заштопано.
Когда она находилась во власти своей фобии замкнутого пространства, то ничего вокруг не видела, кроме смертельной опасности. Находясь в таком переклинивающем
Сейчас, пройдя через этот ад, и факт того, что она была в целости и сохранности, побудил в ней приятную выработку эндорфинов.
Последовал тихий стук, и по запаху, доносящемуся из-за двери, Хекс уже знала, кто это был.
Коснувшись волос, она задалась вопросом, насколько дерьмово она выглядит, но решила, что лучше не знать.
— Входи.
Показалась голова Джона Мэтью и его брови выгнулись в как-ты-себя-чувствуешь арку.
— Я в порядке. Уже лучше. Только слабость из-за медикаментов.
Он проскользнул внутрь и прислонился спиной к стене, засовывая руки в карманы и скрещивая ноги в ботинках. Его футболка выглядела еще ничего, но белые Hanes, оставляли желать лучшего, учитывая то, что они все были пропитаны лессеровской кровью.
Он пах, как и подобало, пахнуть мужчине — мылом и свежим потом.
И выглядел так, как подобало выглядеть мужчине — высоким, широкоплечим и смертоносным.
Боже, неужели она так пропала только при виде его?
— Твои волосы стали короче, — сказала она без особой причины.
Он неловко провел одной рукой по своему ежику, наклонив голову вниз, заставляя этим движением выделить мощные мускулы, тянущиеся от плеч к шее под золотистой кожей.
Внезапно Хекс задалась вопросом, будет ли у нее снова когда-нибудь секс.
Она была уверена, что это неуместная мысль. Учитывая, как провела последние…
Хекс нахмурилась.
— Сколько недель меня не было?
Он поднял четыре пальца, а затем сжал их в кулак.
— Почти четыре? — Когда он кивнул, она принялась тщательно разглаживать складки на простыне, которой была накрыта ее грудь. — Почти… четыре.
Что ж, люди удерживали ее несколько месяцев, прежде чем ей удалось от них вырваться. И какие-то неполные четыре недели должны были бы быть пустяком.
Ох, но она ведь там не прогуливалась, не так ли. Важен не «результат». А сам «процесс».
— Хочешь присесть? — спросила она, указывая на стул рядом с кроватью. Эту вещь была стандартной, что означало — этот стул выглядел таким же удобным как кол в заднице, но она не хотела, чтобы он уходил.
Брови Джона снова приподнялись, но все же кивнул и подошел к ней. Размещая свое огромное тело на крохотном стульчике, он попытался скрестить свои ноги в коленях, затем в лодыжках. Измучившись, в конце концов, он сунул свои ноги в байкерских ботинках под кровать и закинул руку на спинку стула.