Мой мастер (сборник)

Токарева Виктория Самойловна

Лариска.Он мне сказал.

Врач.Он сказал, чтобы ты умерла?

Лариска.Он сказал, чтобы я его не любила.

Врач.Ты бы погибла, а он сел бы перед телевизором новогодний «Огонек» смотреть.

Лариска.Дело же не в том, где он будет сидеть. Дело в том, о чем он будет думать.

Врач.И о чем он будет думать?

Лариска.А знаете, почему я не разбилась?

Врач.Потому

что ты упала в большой сугроб.

Лариска.Вовсе нет. Потому что я полетела не вниз, а вверх. К звездам. Я еще успела подумать: а правда, что любовь поднимается вверх и плавает в высоких слоях атмосферы. Там же нет света. Поэтому я влетела во мрак.

Врач.Между прочим, ты могла оттуда и не вернуться.

Лариска.Ну и что? Поговорили бы и забыли. Мертвые скоро забываются.

Врач.Ты говоришь так, будто твоя жизнь сама по себе ничего не значит.

Лариска.Мне не нужна жизнь, в которой нет его.

Врач.Ты сейчас не должна об этом думать.

Лариска.Хорошо, я не буду думать. Но вот скажите…

Врач.Не скажу.

Лариска.Но знаете, он…

Врач.Не знаю.

Смотрит с осуждением.

Нина.Ну и видочек у тебя. Как будто размазали по стене. Жаль, что ты себя не видишь.

Лариска.Больно жить.

Новенькая заплакала. Спящая засмеялась.

Нина.Ну что мне с вами делать! Надо взять себя в руки! Понимаете, вам никто не поможет, если вы сами себе не поможете! Я сегодня утром проснулась. Тошнит, руки дрожат. Посмотрела на себя в зеркало — зеленая, под глазами синее. Я сказала себе: Нина, ну кто тебе поможет, если ты сама себе не поможешь. Сделала гимнастику. Открыла форточку, подышала по йоге. Все, буду мальчика рожать.

Наталья.От кого?

Нина.От себя. Я сама — и отец и мать. Как это называется, когда и мужик и баба вместе?

Новенькая.Евнух.

Нина.Да нет. Евнух — это ни то и ни другое. А когда и то и другое?

Наталья.Гермафродит.

Нина.Ага. Точно. Вот так и я. Сама за себя замуж выйду. Сама себя содержать. Сама себя развлекать. А что? Не мы первые, не мы последние…

Новенькая.А как вы думаете, что-нибудь переменится?

Нина.Конечно. Нам сейчас тридцать. Будет сорок. Потом сорок пять.

Новенькая.А в сорок пять чего?

Нина.Надо у Натальи спросить.

Наталья.Все

то же самое. Только морщин побольше и скорее устаешь. И волосы красить каждые десять дней. А так то же самое.

Лариска.А что же делать?

Спящая проснулась.

Спящая.Танцевать.

Нина.О! Проснулась.

Лариска( тихо). Я серьезно спрашиваю.

Спящая.И я серьезно отвечаю. Когда человеку весело, он танцует и через движения выплескивает радость. А можно наоборот. Начать танцевать, и тогда радость извне проникает внутрь. Как бы инъекция радости. Это мое собственное открытие.

Нина.А ну поднимайтесь!

Нина подошла к Лариске.

Нина.Вставай!

Лариска поднялась, но тут же качнулась к стене.

Нина.Ноги не держат! Совсем с ума сошла!

Нина отдернула Лариску от стены. Та сделала несколько шагов и опустилась на колени. Нина потащила ее вверх.

Нина.Вставай! Мне нельзя тяжести поднимать!

Лариска встала.

Нина.Пой!

Лариска.«Ночевала тучка золотая…»

Нина.Ну вот, завыла, как баптист. Другую. Веселую!

Наталья.Отстань от нее!

Нина.Не отстану! А ну выходите все!

Сгоняет больных на середину палаты. Достает из тумбочки кассету. Заряжает в кассетный магнитофон.

Простенький вальс просочился в палату.

Нина.Джон Ласт. У меня дома его пластинка есть. С длинными волосами и с белым цветком. Педераст, наверное…

Наталья.Почему ты так думаешь?

Нина.Они там все педерасты. Там тоже свои проблемы. Танцуйте!

Больные начали кружиться с раскинутыми руками. Лариска чертила какой-то угловатый рваный рисунок, как замученная бабочка. Потом нежный простенький вальс приласкал ее. Движения стали осмысленнее. Они кружили в тесной палате, сталкиваясь, как бабочки крыльями.