Мой милый друг
Шрифт:
– А может, он поехал к жене и детям?
– Надеюсь, у него хватит ума держаться от них подальше. Чем скорее Лэндер перевезет их в Дингли-Корт, тем лучше.
– Как печально закончился наш сезон, – вздохнула Фоли. – А так все хорошо начиналось! Роберт присел рядом с ней на каменный уступ.
– Прости, Фолли. Я все испортил.
– По правде сказать, высший свет Лондона показался мне довольно скучным. Бежать из тюрьмы и плавать в Темзе гораздо веселее.
– Без сомнения, – усмехнулся Роберт. – Со мной не соскучишься.
– С тобой по крайней мере интересно, –
– Ты плакала, милая Фолли? – тихо спросил Роберт.
– Да, – ответила она. – Но ты вряд ли поймешь почему. Джентльмены никогда не плачут из-за собственных ошибок.
– Наверное, нет, – согласился он. – Мы, мужчины, либо изнуряем себя дальними путешествиями, либо напиваемся до бесчувствия, а если это не помогает – берем пистолет и приставляем дуло к виску.
Фоли задумчиво посмотрела на него. Взгляд Роберта был устремлен вдаль, словно он пытался разглядеть что-то за много тысяч миль отсюда.
– Бывают ошибки, которые нельзя смыть слезами, – добавил он.
– Я рада, что моя шаль нашлась, – промолвила Фоли.
– Я тоже, – сказал он. – Фолли…
Стук копыт и грохот колес подъезжающего экипажа прервали его. Фоли вскинула голову – у гостиницы остановилась карета с зашторенными окнами.
– Мелинда! – шепнула Фоли и встала.
– Не спеши, сядь, – приказал Роберт. – Надо убедиться, что за ними не следят.
Фоли села. Они ждали, казалось, целую вечность, но за все это время по мосту прошла только доярка с пустыми ведрами.
– Теперь можно? – спросила Фоли.
Он потянул ее за руку и встал.
– Фолли…
Фоли обернулась и посмотрела ему в глаза. Она внезапно осознала, что они расстаются надолго – он возвращается в Лондон, где попытается осуществить их замысел. План, который они разработали вместе с Лэндером в «Хайфлайере», казался поначалу хитроумным, а теперь представлялся опасным и почти невыполнимым. Роберт будет жить в Кэмбурн-Хаусе, посещать светские вечера – словом, всеми способами попытается привлечь к себе внимание врагов. Они выдадут себя или найдут способ расправиться с ним. Лэндер увозит Фоли и Мелинду в безопасное место, а Роберт едет туда, где на каждом шагу его подстерегает опасность.
Фоли положила ладони ему на грудь и прильнула к нему. Его руки обвились вокруг ее талии, и они обнялись, как деревенские влюбленные, на виду у всех. Но Фоли было все равно.
– Миссис Годвин? – окликнул ее кучер.
Это было имя, которым они с Лэндером договорились ее называть. Фоли поняла, что ей пора. Она слегка отстранилась от Роберта и прошептала:
– Береги себя.
Роберт коротко кивнул и погладил ее по щеке. Фоли повернулась и направилась к карете. Не прошла она и трех шагов, как он что-то негромко сказал ей вслед. Она обернулась. Роберт раскрыл ладонь, как будто выпуская на волю маленькую птичку.
– Запоздалый поцелуй, – промолвил он одними губами. Фоли кивнула и торопливо зашагала к гостинице.
Глава 18
Цветущий
Высокая стена из камня полностью закрывала вид на деревенскую улочку. Вдалеке виднелись церковь из красного кирпича и ветряная мельница – единственные достопримечательности, если не считать пассажиров проезжающей мимо почтовой кареты.
Мелинда была на удивление тихой и кроткой и, похоже, совсем не переживала из-за испорченного сезона. Фоли поначалу не на шутку встревожилась: может быть, она больна? Мелинда не плакала, не закатывала истерик, не жаловалась на скуку, но стала гораздо задумчивее, чем прежде.
По дороге сюда Лэндер рассказал Мелинде, что произошло. Фоли была ему благодарна – ее мысли разбегались, и она никак не могла сосредоточиться. Она постоянно все забывала. Вот, к примеру, только сегодня утром заметила на ступеньках крыльца увядший букет, который так и не поставила в вазу с водой. Слуги исполняли свои обязанности усердно и добросовестно, что нехарактерно для сельских домов. Лэндер больше не притворялся дворецким – все подчинялись ему беспрекословно, как хозяину дома. Он уехал в Лондон на следующее утро после их приезда.
Фоли присела на садовую скамейку и поплотнее закуталась в шаль. Мелинда села рядом.
– Все кажется каким-то ненастоящим, – сказала падчерица. – Вокруг тишина, покой. Не верится, что нам угрожает опасность.
Фоли покачала головой:
– Иногда по ночам мне снится, что я чувствую отвратительный запах тюремной камеры и реки, и сон тут же пропадает. Я начинаю думать о бедных узниках там, на судне. Когда все закончится, возможно, я захочу основать комитет в помощь заключенным.
– Не думаю, что дамы тебя поддержат, мама, – мягко возразила Мелинда. – Они не понимают, что узникам тоже нужны утешение и поддержка.
– В таком случае комитет будет состоять из одного человека, – улыбнулась Фоли. – Вряд ли я смогу и дальше вышивать платочки для благотворительной ярмарки, собирающей средства на восстановление церковной колокольни, которая разрушится прежде, чем удастся накопить необходимую сумму.
– Тогда в комитете будут двое, – заявила верная Мелинда. – Я больше никогда не оставлю тебя одну.
Фоли рассмеялась и крепко обняла падчерицу.
– Тебе еще рано записывать себя в старые девы, дорогая!
Мелинда потупилась, разглаживая складки юбки на коленях.
– А может, ты выйдешь за мистера Кэмбурна, мама?
Кровь бросилась в лицо Фоли.
– Что навело тебя на такую мысль?
Мелинда лукаво улыбнулась:
– А то, что я видела из окошка кареты! Вы целовались прямо посреди улицы!
– Я его не целовала! – пылко возразила Фоли. – Мы обнялись – и только. Если бы не он, я бы не выжила.
– Понятно, – протянула Мелинда.
– В этом нет ничего такого.
– Конечно, нет, – кивнула падчерица.