Мой мур-ррр-чащий господин
Шрифт:
– Ты что удумала? – мне стало еще страшнее, и я попятилась от нее, спиной вперед. – Не подходи, сумасшедшая!
Неужели чокнутая тетка решила меня скормить своим ненаглядным кошечкам и собачкам?
– Скоро узнаешь. Мы вместе отправимся в маленькое путешествие, – Розочкина сделала странный жест руками, будто бы очерчивая вокруг себя невидимый круг.
Вытащив ноги из сугроба, я рискнула развернуться и побежала к дороге, что было сил. Но вдруг на мои ноги будто ковбой накинул прочное лассо, что-то связало их, стянуло до боли, и я упала лицом в снег. Попыталась закричать, но слова будто застыли в горле. Хватка, сдавливающая ноги, ослабла. Я смогла выкарабкаться из сугроба и увидела лежащие на снегу плети зеленых лиан. У нас, в средней полосе, такие не растут, это фауна тропиков. Что происходит? Я мучаюсь в кошмарном сне и вижу все пугающие чудеса не наяву? Скорее
Теперь вместо стеганого пальто, шерстяного платка и сапог, похожих на валенки, на хозяйке приюта было пышное светло-зеленое платье с корсетом, украшенное желтыми цветами из тонкой ткани. Волосы из темных с проседью превратились в золотистые кудри. На ногах были остроносые зеленые туфли на низком каблуке. И стояла она на темной проталине, на месте которой еще несколько секунд назад возвышался сугроб.
– Я – фея природы, – сказала Розочкина, и я поняла, что ее голос тоже изменился, стал необыкновенно звонким и мелодичным. За спиной хозяйки приюта распустились полупрозрачные мерцающие крылья. – Работаю на Земле по совместительству на полставки, помогаю братьям нашим меньшим. Мне пришлось рискнуть, чтобы изменить твою судьбу, Мира… Дело это непростое, запретное. Не каждому волшебному созданию позволено просить о столь великом дерзновении. Но тебе повезло, и ко мне прислушались. Ты должна была умереть сегодня ровно в два часа дня по московскому времени. Получить наказание за все свои уже совершенные злые дела и задуманные ужасные намерения. Тебе дали шанс исправить свою жизнь. Справишься со всеми уготованными тебе испытаниями – получишь возможность вернуться домой через год. Не сможешь измениться к лучшему – обречешь себя на мучительную погибель, и ничье ходатайство за тебя, даже самых светлых ангелов небесных, тогда не будет принято. Будешь ты сожжена драконьим пламенем и навеки сгинешь в бездне огненной.
Просыпайся! Пора выбираться из бредового кошмара!
Я дергала себя за мочки ушей, пока не почувствовала дикую боль. Чуть не выдернула с мясом золотую сережку из лимитированной коллекции, сверкающую настоящими бриллиантами. Мой подарок самой себе. Потому что бывший муж был тот еще жмот, а у любовника никогда таких денег не водилось.
– Пора нам отправляться в путь, – Розочкина схватила меня за руку.
Снег под нашими ногами растаял, образовав темный круг, а потом и земля ушла из-под ног, начала исчезать, куда-то проваливаться, вращаясь все быстрее. Фея крепко держала меня, быстро маша сильными крыльями. Повиснув над углубляющимся в земные недры воронкой, я чувствовала, как ветерок от их взмахов приподнимает мои волосы. А потом мы с вцепившейся в меня Розочкиной рухнули вниз и стремительно понеслись по темному туннелю.
Глава 3. Поместье
Я закрыла глаза, думая о том, что когда открою их снова, окажусь в своей любимой уютной кроватке на дорогущем ортопедическом матрасе под теплым одеялком. Увижу, как солнечные лучи из панорамного окна оживляют яркие маки сатинового спального комплекта из коллекции элитного бренда.
Почувствовав гладкую твердость пола под ногами, я открыла глаза. Но, увы… Вместо своего родного милого гнездышка, в обустройство и дизайн которого вбухала не один миллион, узрела какую-то совершенно незнакомую мрачную и старомодную убогость. Местами выцветшие от солнечных лучей грязно-серые обои в тусклых серебристых вензелях, потемневших от времени. Гарнитур из красного дерева с потрескавшимся лаком. Этим книжному шкафу, комоду, дивану и креслам было уже, наверное, лет сто, причем за все прошедшие со дня их выпуска годы они, как видится, ни разу не встречались с умелой рукой реставратора. Закопченный камин, оформленный фигурными каменными вставками, выглядел не лучше мебели и потрепанного жизнью красного ковра, расстеленного посередине этой, с позволения сказать, гостиной. Паркет был просто ужасным. Мелкая уродливая “елочка”, такую у нас в городе уже давно сняли и заменили даже в самых захолустных казенных учреждениях. Однотонные темно-синие шторы и белый тюль в цветочек сразу хотелось сдернуть вместе с карнизом и выбросить на ближайшую помойку. Я подумала, что хуже увиденного мной интерьера может быть разве что вконец убитая хрущоба, где ремонт, даже самый простой косметический, не делали тридцать лет.
И вообще, странное помещение, в которое меня зачем-то притащила Розочкина, не выглядело жилым. Казалось, это дом-музей известного писателя или поэта, жившего пару веков назад, в котором ничего
– Ну что скажешь, Мира? Нравится ли тебе здесь? – насмешливо сказала из-за моей спины наглая Розочкина, о существовании которой я почти забыла, засмотревшись на мрачную гостиную.
Когда же этот дурацкий сон закончится, наконец?
– Честно скажу, если это твой дом, выкини тут все на помойку подчистую. Здесь нужно провести капитальный ремонт с нуля, а потом заново обустраивать интерьер. Могу дать телефон отличного дизайнера. Ее зовут Алина. Берет за индивидуальный проект по максимальному прайсу, но ее труд того стоит… Так и быть, я сама ей позвоню и попрошу сделать скидку, только верни меня обратно, – я уже была готова пойти на вынужденные уступки, лишь бы поскорее закончился кошмар, в котором с каждой секундой все больше размывались границы между сном и явью. – Мне нужно срочно выяснять, какие там наметились дела с дорожной инспекцией и страховщиками.
– Нет, это не мой дом, – Розочкина подошла к темному камину, и я чуть не вздрогнула, снова увидев, как за ее спиной подрагивают в напряжении расправленные полупрозрачные крылья. – Ты теперь будешь в нем жить. Но только тебе не придется здесь хозяйничать. Герцог не позволит простой служанке устанавливать свои порядки в его собственном поместье. Тебе придется заменить горничную, которая не так давно умерла в преклонном возрасте. Да и кухарке Неридле тяжело бывает одной управляться здесь по хозяйству. Ты молодая, здоровая, будешь и ей помогать по мере сил.
– Ну уж, нетушки. Я в домработницы не нанималась и даже никогда не рассматривала для себя такую вакансию. Не для того я получила два высших образования: одно гуманитарное, а второе техническое, чтобы мыть полы и стирать пыльные занавески. Вон возьми лучше из нашей управляющей компании уборщицу Зульфию. Она, к слову сказать, недавно была отмечена как лучший работник месяца за идеальную чистоту подъездов. Ее выбрали в чате двора на основании благодарных отзывов жителей.
– Зульфия честно живет и трудится, никому не вредит, – развела руками Розочкина. – А ты, Мира, считай, прибыла сюда на исправительные работы. И тебе, я скажу, еще очень повезло. Не всякий благородный господин согласится принять в свой дом злодейку.
– Злодейку?!! – я вся просто вскипела от ее беспредельной наглости. – А не круто ли ты загнула? Я тебе, что, террористка или маньячка? Нет! Я законопослушная гражданка. Да за мной страшнее штрафов за превышение скорости ничего не числится. Не судима, не привлекалась и так далее. Так что даже не смей мне тут…
– Тогда объясни мне, почему о тебе никто, кроме родителей и сестры, не будет плакать, – до противного тихо и спокойно мне ответила Розочкина. – Ты никому не нужна на всей своей родной планете. Никто не захочет соболезновать и устраивать по тебе траур, узнав, что ты сгорела в автомобиле. Для многих знакомых тебе людей это станет радостной вестью. Лишь родители и сестра…
– Вот только не надо мне про Соньку заливать! – я вновь перебила ее, желая осадить и прекратить бесполезный спор.
Кошмарный сон все никак не прекращался, и некая часть моего разума уже начала верить в то, что все происходит на самом деле. От этого еще страшнее становилось.
– Знаю я, – постаралась взять себя в руки и не истерить. Где моя стрессоустойчивость, которой еще недавно гордилась? – Эта дрянь первая примчится за моим наследством. Думаешь, ей нравится сидеть в родительской двушке с мужем, который у нее нищеброд и бездельник, и двумя маленькими детьми? Да Сонька будет прыгать от счастья, когда узнает, сколько всего ей обломилось. У меня же три квартиры, одна из них в центре Москвы! А родители… Да им всегда было на меня плевать. Для них Сонька – свет в окошке. А я – так, гнилой сук на их прекрасном фамильном древе. Не чту семейные традиции. Отказываюсь превращаться в тупую наседку с выводком. Мама с папой никогда меня не любили. Только Соньку обожали и всегда мне ставили в пример. Так что пошли они все… Пусть подавятся моими квартирами и машинами. А тебе я не верю. Ни одному слову.