Мой муж - маньяк?
Шрифт:
— А Лика?
— Это было не так сложно. И вообще нам пора. — Он нагнулся было, чтобы поднять с пола сумку, но она остановила его вопросом:
— Скажи мне все-таки, почему с Ликой было не так сложно? Шел дождь, верно? Было поздно, место было безлюдное… И было еще кое-что. Твой костюм.
— Мой костюм? — сдавленно спросил он, проверяя целость «молний» на сумке. — А что такое?
— Ты ведь испортил себе костюм, когда ждал ее там, под дождем. А ко мне в агентство явился в сухом костюме, как будто почти не выходил из машины. У тебя ведь два одинаковых костюма, Дима? Тогда мокрый грязный костюм был в твоей машине, в пакете на заднем
— Я забыл его выбросить, — прошептал Дима. — Черт! Где он лежит?
— В твоей квартире, — очень спокойно ответила Катя. — А ты сидишь в аэропорту. Через час улетает твой самолет. Ты можешь опоздать на регистрацию. Предлагаю обмен. Ты мне скажешь, что ты сделал с Алексеем, зачем едешь на Кубу, что ты украл у своего деда на самом деле, а не для виду, зачем тебе нужен был остров. А взамен я поеду к тебе и уничтожу костюм. Ключи от квартиры могу выбросить или выслать тебе почтой — на выбор. И больше я туда никогда не вернусь. И никому не скажу.
— Ты думаешь, этот костюм для меня так важен? — спросил он обеспокоенно.
«Да ведь он до сих пор думает, что я его не выдам! — воскликнула про себя Катя. — Думает, что я его сообщница, что я стану его покрывать… Черт возьми! Он сошел с ума. Никогда никому не доверял, а передо мною колется… А я, дура, молчала до сих пор… Можно было договориться со следователем, чтобы он не отстранял меня от дела! Ведь никому он не рассказал бы того, что рассказывает мне! А прямых улик нет! Только костюм». А Дима поманил ее пальцем, огляделся и быстро, на одном дыхании прошептал ей в лицо:
— Алексей болван, он думал, что его там арестовали полицейские в штатском. А это были просто парни со стороны. Все устроил Ричард. Я его попросил. Я ему нужен, и он мне тоже необходим. Я не знаю, что стало с Алексеем. Он пошел с этими парнями, как покорная овечка. Спрашивай Ричарда, что с ним было дальше. Остров был мне нужен, чтобы кое-что перепрятать… Конечно, я не собирался заниматься там никаким строительством. И жить там не собирался. Там будет склад. А Куба… Тут ты все правильно угадала. Клад, старинные золотые дублоны и прочая хреновина… У деда была карта. Даже не одна. Две — шестнадцатого века, одна — девятнадцатого… Больше никто не располагал сведениями об этом кладе. Затонул испанский галеон. Там их целая куча затонула когда-то. Некоторые уже подняли, а про этот никто не знал. Дед как-то показал мне карты, все объяснил. Хранил он их в большой изрезанной книге. Он купил их когда-то на дружественной Кубе у одного типа. В виде сувенира. Дед никогда всерьез не воспринимал этот клад, а я воспринимал… Я давно решил поднять его. Там сейчас сформированная мною группа подводников, ждут только моего приезда, чтобы выехать на место и начать работу.
— Ты сумасшедший, — также прошептала Катя. — Никакого клада там нет, а если он и был, то его давно нашли. И ради этого… Ради этого ты убил стольких людей?
Дима поморщился, поглядел на часы, встал.
— Не читай мне мораль, — уже нормальным голосом сказал он. — Я знаю, что делаю. Ты не едешь со мной?
— Нет. А ты уже идешь?
— Да, иначе регистрация кончится…
— Думаю, что это не самое большее, на что ты способен, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. «Сейчас он уедет, уедет, и потом его будет трудно найти… Его будет искать Интерпол, а сперва мне нужно убедить следователя, что убивал не Шорох». — Знаешь, купи мне на прощанье кока-колы.
Он удивленно посмотрел на нее, пожал плечами, бросил еще один взгляд на часы и понесся к маленькому кафетерию неподалеку. Катя действовала быстро. Ей нужно было только наклониться, открыть «молнию» на одном из боковых кармашков сумки и выпрямиться. Она сделала все это и была уверена, что Дима ее не видит. Через минуту он появился с банкой кока-колы.
— Бери. — Банка оказалась в ее руке, и неизвестно, что было холодней — рука Кати или кока-кола из холодильника. — Бери и прощай. Ты пожалеешь. Ты пожалеешь и захочешь меня найти. Я сам тебя найду. Скоро. Когда найду галеон. И тогда ты примешь другое решение.
— Я провожу тебя… — Катя поднялась и тоже взглянула на часы. — Я тебя так задержала… Смотри, там уже совсем нет народу.
Они вместе подошли к стойке, у которой шла регистрация на Гавану. Дима поднял руку, слегка согнул и разогнул пальцы. Это значило, что он прощается ненадолго. Потом он поудобнее перехватил сумку, вытащил из кармана пиджака паспорт, декларацию и билет и двинулся к таможеннику в голубой форме. Тот быстро просмотрел билет, заглянул в паспорт, в декларацию… Сумку Дима держал в руке, не опуская ее на пол. Таможенник посмотрел на сумку. У Кати сжалось сердце. Она стояла совсем близко и хорошо слышала, что таможенник говорит Диме. Он сказал:
— В декларации указано, что вы вывозите восемь тысяч долларов?
— Да, — небрежно кивнул Дима. — А что? Могу предъявить деньги.
— Предъявите, пожалуйста.
Дима полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда белый сложенный конверт. В нем оказалась пачка стодолларовых бумажек. Таможенник оценил пачку на взгляд и сказал:
— А теперь предъявите те, что у вас в сумке.
— У меня ничего нет в сумке, — ответил Дима, несколько смешавшись. Для наглядности он тряхнул сумку в руке. — Можете смотреть!
Таможенник протянул руку и извлек из бокового кармана сперва одну пачку долларов, потом другую — в два раза тоньше. Положил их на стол рядом с компьютером и спокойно спросил:
— Сколько здесь?
— Это не мои… — пробормотал Дима. — Откуда они?
Катя сделала несколько шагов назад и почти бегом кинулась прочь. Бежала она к телефонам. В голове у нее вертелось: «Сейчас его задержат на три часа для составления протокола. Потом могут отпустить, чтобы он катил куда хочет, а по его возвращении заставят заплатить штраф. Но может быть и по-другому. Его могут никуда не отпустить. Сумма крупная. Вляпался!»
Она достала записную книжку, нашла нужный номер и набрала его. Ответил сам следователь:
— Былицкий слушает.
— Василий Андреевич? — быстро заговорила она, не давая ему опомниться и вставить слово. — Говорит Катя, Катя Булавина. Я задержала убийцу, настоящего убийцу. Шахов не виноват.
— Екатерина Сергеевна? — недоуменно ответил тот. — Это вы? Что это значит? Какого убийцу?
— Убивал не Шахов, вещи ему подкинули. У меня есть доказательства, есть улика. Он сознается на очной ставке. Вы должны срочно приехать.