Мой муж – зомби
Шрифт:
– А я-то думаю, почему так водишь – как будто ни одного правила не знаешь? Да уж, десять лет не жил в России, но даже для меня существуют светофоры.
От удивления я проглотила возражения: только хотела сказать, что для меня и впрямь непривычно быть за рулём такой махины, ещё и на механике – в своём юрком «Пежо» куда комфортнее. Но любопытство пересилило даже дикую усталость, вымотанные нервы и недосып.
– Надо же. И где ты жил, если не здесь?
Надавила на газ чуть сильнее, и мотор «Крузака» протестующе заревел, едва не заглушив вопрос.
– Слушай, не умеешь – не гони, – вдохнул Матвей на мои попытки управиться с очевидно мужской техникой. – Надо было меня посадить за руль, и всё. Ну и в целом, догадаться не трудно: где ещё можно было освоить магию вуду, как не в Африке. Не зря же её называют колыбелью человечества. В Бенине это – основная религия.
Я позволила себе отвлечься от дороги и искоса кинуть на него недоверчивый взгляд. Африка, как же. Десять лет в тропиках и пустынях? Насмешил. Да его за один только цвет кожи можно смело брать на роль Дракулы и не утруждаться гримом из муки. Скорее, поверю, что этот проходимец годами сидел в сыром подвале и медленно ехал крышей.
– Не веришь, – будто прочитав мои мысли, усмехнулся Матвей. – Не очень-то и хотелось. Но ты мне уже однажды не поверила, и вон, чем кончилось.
Он многозначительно указал большим пальцем на заднее сиденье, и я невольно посмотрела туда через зеркало заднего вида. Вадим лежал, согнув колени и не мигая уставившись в потолок. Едва помещался, и правая рука безвольно свисала к полу. Он не шевелился, как и было приказано, только изредка слабо хрипел, когда машину качало на новой кочке. Всё ещё перемазанный кошачьей кровью, бледный и пугающий до икоты.
– Если мы с тобой всё провернём как надо, это кончится замечательно для нас обоих, – глухо просипела я, стараясь убедить в этом и себя. – Так что, мальчик «руссо-африкано», предлагаю нам договориться о том, что будем нести для прислуги. В доме из постоянных – бурят-садовник и домработница, религиозная пенсионерка…
– Религиозная? – тут же насторожился Матвей.
– Ну… такая, – я неопределённо мотнула головой. – Из тех, которые строят из себя святош и бегают к батюшке, когда не знают, какой рукой подтереться.
На кой чёрт Вадька поддался уговорам и нанял для нас эту хоть и рукастую, но слишком нудную бабульку, я так и не поняла. Вроде бы, повар одного из ресторанов сети «Райстар» попросил пристроить мать. Решающим аргументом в её пользу было то, что Нина Аркадьевна вырастила одна трёх сыновей и была согласна в дальнейшем взять на себя роль няни.
Вадюша ещё попросту не знал, что я не собиралась рожать ему наследников.
– Да уж, это будет сложно, – вдруг пробормотал Матвей и устало потёр переносицу.
– Что, её молитвы впрямь будут проблемой?
– Нет, Ю-лия. Проблемой будешь ты. С твоим отношением ко всему живому я реально боюсь соблазниться и отправить тебя на тот свет в качестве маленькой экскурсии.
Я вздрогнула, вновь попыталась уловить его взгляд, но он смотрел в окно, будто намеренно отвернувшись. И по этому
Кажется, не помешает оформить добротную страховку на свою шкуру, где получателем выплаты станет Женька. Если эта авантюра приведёт меня в ад (что уже лучше женской колонии), то пусть хоть он потом поживёт на всю катушку. Ощутив холодок меж лопаток, я прибавила громкости на магнитоле и уставилась на дорогу. То, что собиралась обсудить с Матвеем какие-то планы, напрочь вылетело из головы.
По радио заиграла весёлая песенка с присвистыванием на припеве, и я уже было несколько нервно застучала в такт ногтями по рулю, но тут позади раздался душераздирающий низкий стон.
– Блин, чего это он?! – испуганно дёрнулась я и оглянулась, отвлекаясь от дороги.
Вадька мотал головой из стороны в сторону и беспорядочно махал руками, пачкая подсохшей кровью кожаные сиденья.
– Ты рули давай, а? – строго скомандовал Матвей и довольно грубо развернул меня за плечо лицом к лобовому стеклу. Я протестующе прошипела: хватка у него была стальная. Он спешно крутанул регулятор громкости на магнитоле, убирая звук в ноль. – Вадим, всё хорошо. Успокойся. Лежи.
Тот издал ещё одно возмущенное «Ы-ы-ы», но затем покорно вернулся в прежнее положение. Я с облегчением выдохнула.
– Ему что, музыка не нравится?
– Не только музыка: всё, источающее жизнь. Юля, он больше не человек. Это просто кусок мяса, который не разлагается только благодаря тому, что сосёт из меня силы. Пока я не отпущу его, мы с ним крепко повязаны. – Матвей поднял повыше руку, которую украшал чёрный паук. – Он принадлежит миру мёртвых, и чем мертвее будет среда вокруг, тем дольше он протянет свеженьким. Ему может навредить соль, не зря её издревле считали отпугивающей нечистое. Но куда хуже то, что и я теперь должен… быть максимально мёртвым.
– Это как? – от таких слов я опасливо втянула голову в плечи.
Мимо машины уже проплыла приветственная надпись коттеджного посёлка, и до безопасности оставалось всего-ничего. Если быть женой трупа можно считать безопасным.
– Есть только пресную еду. Избегать… вспышек эмоций. Вадим будет чувствовать, если слишком ускорится моё сердцебиение – может начать волноваться, как сейчас. Это причиняет ему боль, запускает разложение тканей. Никакой весёлой музыки, алкоголя, секса, громкого смеха, физической нагрузки…
– Серьёзно? – ахнула я, бросив на него потрясённый взгляд.
В голове не укладывалось, как можно на это пойти добровольно. И это не на сутки-другие, на недели! Стало ясно, почему цену Матвей назначил за каждый день своего аскетизма. Непонятно одно…
– Так получается, на музыку среагировал не он, а ты?
– Ага. Хорошая песня, – слабо улыбнулся он уголком губ. – Но больше не включай. И постарайся меня не бесить… слишком часто. Чем тоскливее будет в твоём доме, тем лучше. Не зря запасся релаксирующими травками.