Мой (не) брат
Шрифт:
— А на корпоративе Сирена с какой стати разорялась, что этот контракт подписывать не нужно? Раз у нее уже тогда были такие грандиозные планы? — спросил папа.
— Хотела подозрение от себя отвести, — буркнул Стрельцов.
— А получилось наоборот, — заметил отец. — Если бы Катя не спросила про ее роль в нашей фирме, я бы, скорее всего, ничего и не заподозрил, и не стал бы еще раз поднимать документы.
Несколько минут помолчали каждый о своем. Я с тревогой ждал решения отца. Михаил Юрьевич — приговора. Наконец, отец пришел к
— Сам понимаешь, Миша, я не могу этого так оставить. Не хочу предавать нашу долголетнюю дружбу и писать на тебя жалобу в прокуратуру. Но и оставить в качестве заместителя такого ненадежного человека тоже не имею права. Я предлагаю тебе компромисс — пиши заявление по собственному. И постарайся больше не идти на поводу у своей алчной жены: она тебя до добра не доведет!
Выслушав со смиренным видом тираду отца, Стрельцов лишь кивнул и поднялся с кресла. А через пять минут на столе директора уже лежало его заявление об уходе по собственному желанию.
Я мышкой сидел в дальнем углу кабинета и старался не привлекать внимания как-то враз постаревшего на глазах отца. Понимал, что он только что разочаровался в своем самом близком друге и потерял веру в добропорядочность людей. Никому не пожелаю такого стресса! Сильный и уверенный в себе человек словно был придавлен грузом обиды из-за предательства и лживости бывшего друга. Захотелось как-то его утешить, поддержать.
— Папа, может быть, все еще обойдется? И вы с Михаилом Юрьевичем снова начнете доверять друг другу? — тихо сказал я.
— Очень больно терять друзей, сын, — ответил он мне. — Выбирай себе настоящих, а не продажных и трусливых…
Немного помолчав, он добавил:
— Миша — несчастный человек. Ему не повезло в жизни встретить настоящую любящую женщину, как мне. Поэтому и семью настоящую, крепкую, построить не удалось. Что жена у него — ненасытная стерва, что сын — яблочко от яблони, копия матери. Да-а, не повезло!
Возвращались домой вместе. Отец отпустил своего шофера и сел ко мне в машину. Давно мы так вдвоем не ездили. Отвык почти. А отвыкать нельзя! Если хотим сохранить настоящую, как говорил отец, семью, нельзя отдаляться друг от друга и вариться лишь в собственном соку. Нужно крепко держаться друг за друга и не допускать ненужных конфликтов!
— Мы дома! — крикнул я от самой двери.
— Быка зажарить? — улыбнулась Катя, выбежав из своей комнаты.
— А что, есть в наличии? — поддержал я шутку.
— Пока нет, но сейчас схожу на охоту, — засмеялась сестренка.
Так, перешучиваясь, мы прошли на кухню, а отец прямиком отправился в свой кабинет.
— Что-то неприятное на работе? — сразу уловила его настроение Катя.
— Потом расскажу, — шепнул я, не желая бередить раны отца. — Вечером придешь поболтать?
— Ну, если очень попросишь, — повозила она кончиком домашнего тапка по кварц-виниловому полу.
— Ах ты, любопытная малявка! — щелкнул я ее по носу. —
— Эй, больно вообще-то! — возмутилась сестренка, потирая кончик носа. — Ладно, так уж и быть, уговорил, приду!
— А где мама? — спросил я, удивляясь, что наша домохозяйка не хлопочет на кухне и не встречает любимых мужчин с хлебом-солью.
— У нее голова болит, сказала, что ужинать не будет и попросила меня вас накормить, — с едва заметной гордостью приосанилась девчонка.
— Неужели и готовить помогала? — показательно восхитился я.
— А то! Меня уже Виолетта Игоревна многому научила! — похвасталась она.
Ужинать втроем было непривычно. То есть до появления у нас Кати, мы, конечно, всегда втроем ужинали. Но отсутствие за столом мамы как-то удручало. И разговоры за ужином не клеились. Быстро перехватив всего помаленьку, отец опять ретировался в свой кабинет.
Хотел проведать маму, но она, оказывается, задремала. Не стал будить, пусть проспится, может, и голова пройдет.
Тишина в квартире сегодня особенно давила. Ни Катя, ни я не стали включать телевизор или музыку даже на маленькую громкость. Пойти куда-нибудь развлечься было тоже неудобно. Поэтому, как только видимых дел не осталось, мы по негласной традиции устроились в моей комнате.
— Итак? — вопросительно взглянула на меня сестренка. — Что все-таки случилось у Смирновых в фирме?
— Ты не поверишь! — начал я, как известный телеведущий Леонид Закошанский. — Но у папы на работе чуть не случилось ЧП! Вернее, аферисты планировали слить немаленькие деньги фирмы на свой счет. Но отец, по твоей наводке, быстро со всем разобрался. Виновные наказаны, человеческих жертв нет.
— Подожди, Стас, давай медленнее, я не совсем поняла. Что за аферисты? При чем тут я? Какие жертвы?
Пока рассказывал историю о попытке Стрельцовых подменить счет благотворительного фонда собственным, Катя слушала чуть ли не с ужасом в глазах. В конце показалось, что она незаметно смахнула слезу.
— Как же так, Стас? — воскликнула она. — Разве можно воровать у благотворительности? Это же деньги сирот и инвалидов!
— Кого-то это совсем не останавливает, Кать, — вздохнул я.
— Почему же Владислав Петрович дал такое легкое наказание Михаилу Юрьевичу? — удивилась она. — И в полицию не сдал!
— Понимаешь, они давние друзья, малышка, поэтому отец бы не простил себе жестокости по отношению к другу, пусть даже и к бывшему. Да и афера их не удалась, никто не пострадал. Благодаря тебе, — добавил я.
— Да ну, скажешь тоже! — отмахнулась сестренка. — Я же ничего не сделала!
— Ты своевременно отреагировала, указав на неподобающее поведение жены Стрельцова, — раздалось вдруг со стороны двери. — Это помогло зародиться подозрению. А дальше дело было за малым. Так что тебе полагается большая благодарность от имени руководителя фирмы.