Мой (не) властный демон
Шрифт:
***
Я сидела на постели, посреди совершенно чужой, огромной комнаты и понимала, что на ближайшие месяцы это моя спальня. Моя унылая, серо-зеленая спальня. Цвета рода Гранмор были удешевленным вариантом цветов Слизерина. Только Роулинг описала зелень и серебро, а здесь обошлись просто серым. Что весьма уныло. Но об этом я уже сказала.
Рия-ли принесли мне в комнату в клетке. Фея злилась и плакала одновременно – ей не удалось добраться до жреца.
– Это Чаки, чтоб ей икалось до конца жизни,- успокоившись произнесла феечка. – Она служит какой-то придворной
– Может и знали,- меланхолично ответила я. – Я пришла из другого мира и местные традиции повергают меня в шок. Если кто-то знал, что собирается Рейнард – то просчитать мои действия не сложно.
– В вас просыпается глава рода,- сказала вдруг Рия-ли.
– О чем ты? – удивилась я.
Она поудобнее устроилась на своей жердочке внутри клетки, подперла крошечный подбородок кулаком и начала объяснять:
– Так бывает, когда от сильного рода остается только один представитель. Он или она начинают очень быстро взрослеть и умнеть. Не появляются новые знания, нет. Просто…я не знаю, как это правильно назвать. Все то, что нарабатывается годами просыпается внутри подростка или молодой женщины. Умение быстро просчитывать ситуацию, разбираться в людях. Из-за этого контроль над магией становится слабее. Ведь весь ресурс мозга уходит на другое.
– Да, умение вовремя подумать куда полезнее возможности не вовремя кого-нибудь сжечь,- согласилась я.
Рия-ли светилась приглушенным золотистым светом. И выглядела бесконечно несчастной внутри своей совсем не золотой клетки. Она была похожа на экзотическую птицу в доме богатея. И я невольно ассоциировала ее с собой. Просто моя клетка чуть-чуть побольше.
– Я постараюсь выцарапать для тебя свободу,- шепнула я.
– Не выйдет. Я здесь почти добровольно,- скривилась Рия-ли. – Мне предоставили выбор – отправиться в тюрьму для волшебных существ или согласится на заключение в клетку.
– Но за что в тюрьму? – поразилась я.
– За попытку разлучить истинную пару,- фея вздохнула,- меня бы продержали в камере предварительного заключения несколько месяцев. А вы бы все это время ждали Виаттора. Я решила, что лучше так.
– Пытка надеждой,- усмехнулась я.
Мне не приходилось ненавидеть. Никогда в жизни мне не случалось кого-то ненавидеть. Даже своего жениха – я его любила, как могла. Потом боялась, но не долго – ушла в другой мир. Но сейчас я чувствовала такую всепоглощающую ярость, ненависть, злость и на грани боль, обиду, сожаление…Меня будто разрывало изнутри. Будто где-то в костях зарождался огонь, выжигал меня и выплескивался в пространство.
Фея металась по своей клетке и что-то кричала. А я рассматривала свои руки. Фарфорово-прозрачную кожу под которой металось ало-золотое пламя. Оно хотело покинуть мое тело. Хотело, но не могло. Ведь по моей прозрачной коже стелился морозно-голубой узор. Он надежно запирал бушующую внутри меня стихию. И пусть вся комната покрылась льдом – клетку с Рия-ли моя магия пощадила. А я…а что я? Не умру, определенно не умру. Возможно, замерзну, но имеет ли это значение? Для меня – никакого.
– Я душу положу на лед, пускай она замерзнет,- немеющими губами произнесла я и рассмеялась. Старые,
Кто-то попытался выбить дверь. И там мгновенно вырос огромный ледяной кристалл, в котором, как и во мне, бесновалось пламя.
– Ты меня понимаешь, Хелена? – Рия-ли прижалась к прутьям решётки. – Ты понимаешь меня? Все будет хорошо, слышишь? Ты не можешь меня бросить. Я ведь тоже никому не нужна!
– Все в порядке, Ри,- спокойно сказала я. – Это просто стресс.
– Посмотри в зеркало,- нервно хихикнула фея и опустилась на пол клетки.
Зеркало было в гардеробной. Однако, я правильно сделала, что никого не пустила. На мне не было одежды. Все тело выглядело как сгусток пламени загнанный в морозные оковы. Только лицо осталось прежним. Почти. Рисунок, который я могла только нащупать, теперь был ясно виден.
Вернувшись в спальню, я с надеждой посмотрела на фею:
– Что это?
Но та развела руками:
– Я не всеведуща. Это твоя магия, магия твоего рода. Вы единственные объединяли в себе враждующие стихии. Ты можешь это убрать?
Прислушавшись к себе я покачала головой:
– Не смогу, пока не захочу. А вот платье или штаны я очень хоч…Ничего себе!
На мне появилось белоснежное, очень простое платье. Я бы даже сказала, что это был огромный квадрат с вырезом под голову и очень грубо сработанными короткими рукавами. На талии возник серебряный, полированный пояс. Как кольцо. Точно такой же охватил мою шею и руки.
– Хелена, открой дверь. Нам нужно поговорить,- мой морозно-огненный кристалл исчез вместе с дверью. Но Рейнард не спешил входить, он ждал моего приглашения.
– А что, уже пришло время для поцелуя? – вскинула я брови. – Или ты привел мастеров? Поставить на окнах решетки?
– Я пришел поговорить,- повторил Гранмор. – Смени облик, это опасно. Если ты выгоришь – умрешь.
Он говорил правду. Я это слышала. Больше того, я это знала и без него. Это было логично – ничто не берется из пустоты. Но…
– Зато умру свободной,- я слышу когда мне лгут, но слышит ли мою ложь он?
– Сколько тебе лет, Хелена? – поморщился он. – Я не насиловать тебя собрался. Всего лишь один поцелуй. Чтобы иметь право тебя защищать.
– Ты не считаешь, что это нужно было сказать до, а не после? Как мне тебе верить, Рейнард? Как мне верить чужому мужчине чужой расы в чужом мне мире? Да мне похрен где родилась моя душа! – я сама слышала треск пламени, сопровождающий каждое мое слово. – У нас вообще считают, что души от Бога. Так что мне теперь, в Раю прописаться?! На том основании, что я оттуда вышла?!
– Я. Не собирался. Тебя. Принуждать. Ни к чему кроме одного гребанного поцелуя. Поцелуя, который развяжет мне руки,- жестко произнес он.
Я слышала правду. А еще я слышала плач Чудушка. Он рыдал и хоронил меня – запас энергии подходил к концу. Что ж, когда не остается другого выхода, остается играть свою роль до конца. И играть ее идеально.
Мне никогда не узнать, о чем думал Рейнард. Возможно, он ждал, что я сдамся. Что подарю ему этот долбанный поцелуй – ведь, серьезно, губ мне жалко не было. А вот последствия…последствия пугали.