Мой неласковый муж
Шрифт:
– Я свои вещи не забрала. Вернитесь, пожалуйста, там мои книжки, вся моя жизнь.
– Завтра их привезут, не переживай за это, – Марат говорит спокойно и закуривает, а я дым этот вдыхаю, и он так нравится мне. Сигареты с ментолом. Свежие, холодные, дикие.
Сама даже не понимаю, как невольно втягиваю этот запах глубже.
– Это… можно и мне сигарету?
Марат оборачивается, читаю в его черных глазах удивление.
– Ты начала курить?
– А что, раньше этого не было?
– Не было. Не надо пускаться
Пожадничал? Не знаю, а еще Марат был напряжен почему-то, и причины я не понимала. Он с силой сжимал руль, отчего тот аж хрустел, порой мне казалось, что я слышу, как мой муж прокручивает в голове разные сценарии, как даже подбирает слова.
Да, я, конечно, могла это выдумать, мне могло показаться, но все же я хорошо знала людей и их поведение, так вот Марат взвешивал буквально каждое свое движение, каждый своей жест. Он словно носил жесткий тяжелый панцирь, а я до сих пор не знала, что у него там, под ним.
Его поведение не было наигранным или фальшивым, просто мне почему-то казалось, что Марату сложно даже говорить со мной, и я ничем не могла объяснить это.
Мой незнакомый муж привозит меня в тот самый особняк. Большой, прекрасный и пустой одновременно.
– Зачем нам такой большой дом? Мы что, миллионеры?
Он улыбается. Порочно, обнажая белоснежные клыки, как у зверя.
– Ты хотела такой дом. Никки, ты вольна делать здесь все что угодно. Творить, работать. Ты ведь пишешь книгу, не так ли?
Мы вошли в одну из комнат. Спальня, огромная кровать, светло-оранжевые шторы. Красиво, но не вычурно, очень даже в моем вкусе, будто сделано под меня.
– Вы точно следили за мной!
– Я твой муж – что мне еще было делать?
При этом Марат слегка наклоняет голову, и я вижу это. Не знаю даже, как объяснить, но он… он безумно похож на Него. Того из тьмы, кто приходит ко мне ночами.
– Что такое? – спрашивает, подходя ближе, берет меня за талию, смело привлекает к себе. Никакой боли, насилия, просто нежность, а у меня мурашки почему-то бегут от его прикосновений.
– Я… Марат, вы не подумайте, что я ненормальная, у меня просто была травма головы.
– Я ничего и не думаю. Не надо оправдываться, малыш.
– Знаете, вы напоминаете мне кое-кого.
Марат смотрит на меня черными глазами, взгляд обжигающий, тяжелый, но в то же время такой родной. Глаза прекрасные, ресницы черные длиннющие, внешность как у бога… я уже говорила, что от такого мужчины дети наверняка будут как ангелы? Почему я думаю об этом? Почему Марат вызывает у меня такие мысли?
– Кого же?
Облизывает чуткие губы, гладит меня большими ладонями по талии, пока я трепещу. Близость Марата – это отдельное искусство. Я не знаю, с ним рядом легко и жутко тяжело дышать одновременно. И приятно, и
– Моего героя. Из книги, которую я пишу. Роман.
Марат усмехается. Его прекрасные губы растягиваются в улыбке, на щеках появляются едва заметные ямочки.
– Ну и какой же он, твой герой? Смазливый мачо, а может, настоящий семьянин? Какой он, Никки? О ком ты мечтаешь? – наклоняется и шепчет мне на ухо, а у меня мурашки бегут и стопроцентное ощущение того, что я по доброй воле угодила в капкан к охотнику.
– Нет, он… не похож ни на кого, он живет в темноте.
– Он хороший, добрый, славный – такие тебе нравятся?
– Он не хороший. И не плохой. Он просто есть.
– Ты часто думаешь о нем, мне пора ревновать?
Откидывает мои волосы на плечо и осторожно целует в шею. Едва ощутимо, но это будоражит и заставляет опомниться.
Ты его толком не знаешь, Никки, приди в себя! Алло, этот мужик поджидал тебя под подъездом! И все же мне трудно устоять, из него тестостерон аж прет, мне нравится в этом мужчине все – от голоса до прикосновений. Мое тело словно просыпается от тяжелого дурмана.
Медленно уворачиваюсь, мы оба знаем, что я не готова.
– Нет, ревновать незачем, да и вообще это же просто моя фантазия. Мало ли о ком пишет писатель. Не надо перекладывать историю на личное. Это творчество.
Звучит как оправдание, я защищаюсь. Не знаю даже почему, просто.
– Никки, я не запрещаю тебе фантазировать, но я твой муж, и я реальный. Может быть, ты писала героя с меня?
Усмехаюсь: все-то он знает.
– Может быть… Мне сложно говорить об этом, ненавижу свою амнезию.
Прикосновения Марата становятся более требовательными, и я тут же тушуюсь. Не знаю, строю стены, залезаю в скорлупу.
– Стойте, давайте не будем.
В какой-то момент Марат зажимает меня, я даже сама не понимаю, как угодила в ловушку, и это действует на меня парализующе. Словно в голове что-то щелкает, и я громко вскрикиваю:
– НЕТ, пусти, не надо!
Он сразу меня отпускает, отходит на шаг назад.
– Извини. Не хотел тебя пугать. Я просто соскучился, Никки. Не кричи, – говорит так спокойно, а у меня дежавю, только наоборот. Из моего сна, вот только там Он говорил совсем другое:
“Кричи. Громче!”
– Нет, это вы меня простите, я просто не знаю, какие у нас были отношения раньше.
Смотрю на Марата во все глаза, сердце колотится, вся трепещу почему-то.
И не столько от страха, сколько от какого-то непонятного мне ощущения. Внизу живота стало тепло, соски затвердели. Я же возбудилась от него.
– Что в твоей голове, Никки, поделись.
– Ничего…
– Маленькая лгунья. Я слышу твой страх. Думаешь, я тебя насиловать буду?