Мой ненастоящий
Шрифт:
Ненависть ненавистью, а этот человек все-таки меня повысил. Да, с кровожадной ухмылочкой, да — с обещанием, что я слечу с этой должности через месяц, но не ему отговаривать камикадзе от суицида. А еще именно он платил мне зарплату. Зарплату, которая позволила мне справиться с захлестывающими мою жизнь долгами.
Нет, Сивый смеялся, говорил, что я страдаю ерундой, что могла бы уже давно прийти к нему, договорились бы полюбовно о снижении ставки, но…
Он тянет с меня деньги не первый год. Позволит ли он мне соскочить?
Боже, какая гадость!
Досада придает мне сил, я крепче стискиваю планшет в руках, поправляю папку с документами, поудобнее перехватываю чехол со свежедоставленным из бутика платьем и толкаю дверь. Пнуть бы её, взорваться, в кои-то веки выпустить эмоции наружу. Но я должна держать лицо, должна даже не давать повода… Вот уволит, и пну! И дверью хлопну! На память!
Я вхожу.
Иногда я захожу в этот кабинет и думаю — что, может быть, когда-нибудь меня в нем встретит не издевательский взгляд босса, а… Ну, не знаю, чашка кофе лично для меня, например?
И какая-нибудь короткая ремарка от Владислава Каримовича, типа: «Знаешь, Рита, я тут осознал, что ты — самый лучший ассистент, что на меня работал, давай повысим тебе зарплату процентов на тридцать…»
Боже, как это было бы кстати.
Мечты-мечты.
— Ты замерзла там, что ли, Маргаритка? — Владислав Каримович бросает на меня быстрый и острый как лезвие взгляд. — Так заведи себе ролики, езди по офису в них. Вряд ли это тебе поможет быть быстрее, но по крайней мере, у меня будет возможность получать моральное удовлетворение от этого зрелища.
Говорят, с женщинами он — джентльмен. Да, разумеется. С одной поправкой — таков он только со своими женщинами. Или с женой его брата — я видела её пару раз. С ассистентками, секретаршами и прочими своими сотрудницами он ведет себя далеко не так мягко и терпимо.
Ни один из его личных ассистентов, уходя из агентства, не называл его никак иначе, нежели чудовищем или мерзавцем. Сомневаюсь, что я буду исключением.
Но на плаху нужно идти так, будто ты — английская королева, не меньше. Гордо, с высоко задранной головой и полным отрицанием вины в глазах.
Если чему меня и научило это агентство, то именно этому.
— Ну, давай, показывай, что принесла, — он откидывается на спинку своего кресла, — где мой кофе, кстати, что-то я его не наблюдаю?
Обломитесь, Владислав Каримович…
Я аккуратно кладу чехол с платьем на спинку одного из стульев перед его столом. Стаканчик с кофе, до того прикрытый чехлом, появляется на свет и переселяется в руки моего босса.
Раньше ему было достаточно кофе из кофе-машины. И только с моим назначением стало традицией, что я ношусь ему за кофе в ресторан этажом ниже. Наш кофе «какой-то не такой» — если описывать характеристику моего босса нейтрально. Так, как оно прозвучало на самом деле, я повторять
Уж какие я сорта не перепробовала от самых простых до элитных, ценой в весь мой месячный оклад за двести пятьдесят граммов зерен — Владислав Каримович изволил морщить нос и требовал неизменно «нормальный кофе, а не вот эту… что ты принесла».
И этот кофе он пьет ведрами, кстати…
Ну, ничего, зато мне с этой беготней туда-сюда не надо тратиться на фитнес!
Так. Кофе, платье, что там у меня еще? Ах, да…
— Прохор Степанович Зарецкий звонил с утра. Просит о личной встрече именно с вами.
— Такие люди как Зарецкий не просят, а требуют, запиши это куда-нибудь, Маргаритка, раз в оперативной памяти места для таких простых вещей не хватает, — первый глоток кофе отправляется в глотку Владислава Каримовича. И почему я не разбираюсь в ядах? Траванула бы его каким-нибудь цианидом, столько возможнестей за день имею, и…
И стало бы некому мне платить. Обдумывали, помним!
— С вашей личной тарифной сеткой я его ознакомила, смогла освободить окно послезавтра.
Обновленный график встреч покидает папку с бумагами, ложится на стол Владислава Ветрова.
— Что-то у Прохора Степановича интересное происходит, — задумчиво произносит босс, и это точно он говорит только для себя. Ко мне он в таком тоне никогда не обращался.
Второй глоток кофе. Ну что ж, раньше четвертого он никогда к серьезному кровопусканию не приступает. А сегодня, судя по хладнокровному прищуру готовой к последнему броску гадюки, он намерен промурыжить меня до шестого.
Бесит.
У меня тут аж поджилки сводит, а он тянет.
Я крепче сжимаю планшет в ладонях. Сама ответственность и исполнительность. Разумеется, это мне не поможет, но возможно, тянет он потому, что еще раздумывает — увольнять ли меня или просто депремировать.
Какое мерзкое слово — депремировать. Особенно когда у тебя это депремирование половину месячного финансового запаса сжирает. Но это лучше, чем на биржу… Хотя, после месячного взноса Сивому, после штрафа мне придется питаться одной только гречкой. Вымоченной в воде. И то купленной на занятые в долг деньги.
— Платье показывай, — Владислав Каримович в третий раз прикладывается к стаканчику с кофе. Из него вышел бы просто потрясающий инквизитор. И ведьмы дохли бы даже до того, как к ним прикоснутся клещи палача — извел бы одним вот таким вот психологическим давлением.
Я откладываю планшет, расстегиваю молнию, укладываю платье на стол для брифингов. Боже, как на самом краешке бездны стою.
Мне было позволено не экономить, положиться только на чувство вкуса. Я и положилась. В выборе платья для его девушки. В котором она будет на их помолвке. Господи, да лучше бы он мне просто пистолет в руку дал и к виску приложил…
На мой вкус, платье — потрясающее. Я очень старалась выбрать то, что идеально подойдет для помолвки и для этого конкретного «жениха».