Мой неотразимый граф
Шрифт:
Джордан с сочувствием тронул ее за локоть, но Мара ответила настороженным взглядом и сложила руки на груди.
— Как только регент услышал о моих бедах, тут же пришел на помощь. В моих глазах он был настоящим героем.
Джордану показалось, что в ее темных глазах мелькнул упрек. Черт возьми, откуда взялось у него это чувство вины?
— Принц использовал свое влияние, и мои родственники прекратили оказывать на меня давление. Благодаря регенту я получила более выгодные условия опеки. Родня Пирсона не будет влиять на воспитание мальчика, пока он не достигнет школьного возраста.
— Мара… — начал было Джордан.
— И мне нет дела до того, что думают обо мне, — перебила она. — В юности я слишком много обращала внимания на людское мнение, а сейчас спокойно могу выдержать их осуждение, но… но мне важно, что обо мне думаете вы. Особенно после того, как в парке вы рисковали жизнью ради меня и моего сына. Я не подружка регента. Правда состоит в том, что у меня нет любовника. И я, — она выразительно посмотрела на Джордана, — не хочу, чтобы он у меня был. Самое главное для меня — это Томас.
— Понимаю, — пробормотал Джордан, не зная, что добавить. Сейчас ему вполне определенно дали понять, что если он даже помыслит о подобном, ее ответ будет «нет». А он надеялся на что-то? Если да, то она нанесла ему сокрушительный удар. Да и чего ему ждать после всех грубостей, которые он наговорил ей у Серпентайна? Он, известный своими безупречными манерами, сорвался и разве что не назвал ее лживой шлюхой. Слова были другими, а смысл — тот же.
— Леди Пирсон, позвольте мне просить прощения за несправедливые обвинения, — стараясь скрыть волнение, проговорил Джордан. — Я не имел права вас судить, и мне не следовало доверять слухам.
— Не стоит об этом, — отмахнулась Мара. — Поверьте, я уже все забыла. Я не способна сердиться на человека, который защитил моего сына.
Голос Мары звучал так искренне и просто, что Джордан был сбит с толку. Возможно, он судил о ней слишком сурово? Однако граф Фальконридж не привык ошибаться.
— Э-э-э… Мне пора идти, — смущенно промычал он. На самом деле он хотел удалиться и поразмыслить над создавшимся положением. — Я вернусь, чтобы посмотреть, как у вас дела.
— Мне бы не хотелось отнимать у вас время.
— Не о чем говорить. — Джордан посмотрел в глаза Маре и вдруг задался вопросом: а знает ли он вообще эту женщину? Прежде считал, что знает, а теперь ему показалось, что все эти годы он верил собственным выдумкам о ней. Видимо, чтобы легче примириться с ее потерей.
— Да что с вами такое? — В темных как ночь глазах мелькнули лукавые искорки. — Вы как будто смущены.
— Смущен, — признался Джордан.
— Чем же?
— Я совсем не уверен, что заслуживаю вашего прощения. В парке я вел себя с недопустимой грубостью. Некоторые мои слова… Не удивился бы, если бы вы дали мне пощечину.
Мара усмехнулась:
— Признаюсь, у меня было такое желание.
При этих словах Джордан грустно улыбнулся. Мара была все так же непредсказуема, как раньше. Возможно, этим она его и очаровала. В отличие от
— Я вернусь, — пообещал он, уже предвкушая новую встречу.
— Посмотрим, — ответила она с лукавой улыбкой.
Джордан нахмурился — намек был ясен.
Но, оказавшись во дворе, он вдруг ощутил необычайную легкость. Значит, Мара не любовница регента! Слава Богу. Правда, им самим она тоже не интересуется. Ее милость высказалась весьма определенно, но ведь он секретный агент, а потому обладает особым даром убеждения…
«Даже не думай об этом!» — одернул он себя, поблагодарил грумов, взлетел в седло и с глупой улыбкой на губах поскакал к Данте-Хаусу. Пора узнать, что за грязную работенку приберег для него Вирджил.
Мара наблюдала из окна, как он скачет на великолепном белом жеребце, и с улыбкой задавала себе вопрос: может быть, на свете все же существует прекрасный принц на белом коне? Но не стоит слишком уж обольщаться. Время все расставит по своим местам. Возможно, Джордан вернется, а возможно, и нет.
Мару по-прежнему восхищало его мужество. Он сражался один против трех дюжин бродяг и сумел выручить ее и Томаса! А потом продемонстрировал отличные медицинские навыки. И это лощеный дипломат, привыкший к дворцовому паркету? Где же он научился так драться?
Глава 6
На часах пробило два часа ночи
Холодная белая луна на черном бархате неба окрасила улицы Лондона голубоватым светом. Над конной статуей короля Карла I на Чаринг-Кросс горели яркие звезды. Этот знакомый ориентир венчал перекресток Уайтхолла, Стрэнда и Кокспур-стрит. Обычно здесь многолюдно, но в столь поздний час не было ни души. Именно в этом месте, как сообщил им Вирджил, Фолкерк намеревался произвести обмен.
«Свитки Алхимика» — на Дрейка.
Фолкерк мог появиться в любую минуту. Джордан ждал его в полной боевой готовности — пистолет заряжен, шпага под рукой, нога прижимала к земле шкатулку красного дерева со «Свитками». В слабом свете уличных фонарей виднелись клубы пара изо рта. Джордан, не двигаясь, ожидал появления врага.
Вирджил находился неподалеку: он прислонился к кованой ограде памятника убитому королю. В тени домов вокруг площади прятались Макс и Бошан с ружьями, готовые при необходимости прикрыть товарищей. Встреча могла оказаться ловушкой.
Джордан, прищурившись, зорко наблюдал за окрестными улицами, но его мысли занимали слухи о предполагаемых разногласиях в верхушке прометеанцев. Источники ордена сообщали, что Фолкерк негласно начал создание союза с другими руководителями прометеанского сообщества. Союз был нацелен против теперешнего лидера, Малькольма Бэнкса, который, в свою очередь, являлся братом Вирджила.
Малькольм Бэнкс был известен своей жестокостью. Орден считал Фолкерка меньшим из двух зол, поэтому на сегодняшнем совещании Вирджил ясно дал понять, что их главная цель — вернуть Дрейка, а Фолкерка — не трогать.