Мой неуловимый миллиардер
Шрифт:
– Ты уверен, что не хочешь использовать защиту?
– спрашиваю я с нотками страха в голосе.
– Уверен.
Фома смотрит мне в глаза, и тут меня осеняет. Он серьезно относится ко всему происходящему, к нам.
– Ты понимаешь, что говоришь?
Рука Фомы переходит с моей шеи к волосам, кончики пальцев касаются кожи головы, а другая рука ласково гладит щеку.
– Да, Лера. Два года я мечтал о тебе. Я готов к чему-то абсолютно серьезному и настоящему.
Фома входит в меня на всю длину, и мои глаза закрываются, а с губ срывается болезненный стон. Он целует меня,
– Я хочу всего этого с тобой, Лера, - говорит он, снова сильно вжимаясь в меня.
– Взлетов и падений. Я не верил в судьбу, пока ты не вошла в мою жизнь. Если она существует, то это ты. Ты - моя судьба.
Фома опускает руки к моим ногам и держит меня за бедра, выходя почти до конца.
– Я, наверное, сумасшедший, - бормочет он, увеличивая темп.
– Мы оба, - наши отношения развиваются слишком быстро. Это слишком много, слишком интенсивно, но ничего в жизни не чувствуется правильнее.
Фома улыбается, крепче сжимая мои бедра, и берет меня сильнее, наблюдая за тем, как я подхожу все ближе и ближе к очередному оргазму.
Он стонет, когда я снова кончаю, и увеличивает силу движений, срываясь почти сразу после меня.
– Я одержим тобой, Лера.
Фома опускает голову мне на плечо и нежно целует мою шею, пока мы оба пытаемся отдышаться.
– Я опаздываю на занятие, - говорит он мне, и я не могу сдержать смех.
– Сергей Витальевич, - говорю я.
– Вы такой безответственный.
Фома откидывается назад и смотрит на меня с довольным выражением в глазах.
– Что я могу сказать... моя будущая жена ненасытная женщина.
Будущая жена... При этих словах мое сердце замирает от волнения, но в то же время это приводит меня в ужас. Фома не знает, сколько препятствий нам предстоит преодолеть, а я вот вполне представляю.
Глава 30
Лера
На телефон Лены приходит сообщение, и я отвлекаюсь от своих бумаг, чтобы посмотреть на нее. Она сидит рядом со мной за столом, мы уже привыкли после обеда проводить время вместе. Они с Колей делают домашку вместе со мной, а когда заканчивают, Коля отправляется играть в свои игры, а Лена может читать или смотреть телевизор столько, сколько захочет. Обычно она зарывается носом в книгу, но сегодня почти не поднимает глаз от своего телефона.
– Что происходит, Лен?
– спрашиваю я, из любопытства и беспокойства в равной степени. Я понимаю, что наличие у детей собственных телефонов было частью соглашения о разводе, чтобы их мать всегда могла связаться с ними, но то, что они могут переписываться с кем угодно, меня пугает.
– О, - говорит она, поднимая глаза, и ее щеки розовеют. Сердце бешено колотится в груди, часть меня ожидает худшего.
– Это моя мама.
Я замираю, чувствуя вину при мысли о бывшей жене Фомы. Дети все еще не оправились от боли, вызванной расставанием родителей. Последнее, что я должна делать, - это присваивать себе их отца. Лена выглядит такой счастливой, общаясь с мамой, что у меня в животе все сжимается. Если бы она знала, что мы с ее отцом сделали, у нее бы разбилось сердце.
–
– Может быть, ты... может быть, ты поговоришь с папой за меня? Я знаю, что вы работаете вместе, и, кажется, вы друзья. Может, он тебя выслушает? Я бы попросила дядю Антона, но он не... ну, он не любит маму.
Я отвожу взгляд, не зная, что сказать.
– Лена, я не уверена, что это в моей компетенции. Это похоже на семейное дело.
– Но ведь ты и есть семья, разве нет? Ты не похожа на других нянь, которые у нас были. Ты заботишься о нас, и ты папин друг.
Я вздыхаю и наклоняюсь, чтобы убрать волосы ей за ухо.
– Я не могу ничего обещать, Лен. Я могу упомянуть об этом, но я не уверена, как отреагирует твой отец.
Лена кивает и обхватывает себя руками.
– Он злится, когда мы говорим о маме. Он думает, что мы не замечаем.
– Да?
– выдыхаю я, не зная, что ей ответить. Это первый раз, когда она открылась мне в чем-либо, и я не хочу ее отвергать, но мне кажется неуместным обсуждать ее мать после того, как я переспала с ее отцом. Воспоминания обо всем, что делал со мной Фома, все еще свежи в моей памяти, и чувство вины слишком велико, чтобы с ним справиться.
– Я просто скучаю по ней, - шепчет она, ее голос срывается.
– Я хочу, чтобы она вернулась домой. Я хочу, чтобы мы снова были счастливы.
Я обнимаю ее, едва сдерживая угрызения совести, которые грозят захлестнуть меня. Если Лена когда-нибудь узнает о нас с ее отцом, она никогда меня не простит. Я не сомневаюсь, что она будет чувствовать себя глубоко преданной. Как же мы ей об этом скажем?
– Разве ты не счастлива сейчас, Лен? Мы каждый день проводим время вместе, и нам весело, правда?
Она кивает, но выражение ее лица ни на секунду не светлеет. Я крепче обхватываю ее руками.
– Это не то же самое. Я так... так сильно по ней скучаю, - ее дыхание сбивается, как будто она захлебывается рыданиями, которые держит внутри.
– У Коли есть папа, но у меня была мама.
Я нежно глажу ее по волосам, изо всех сил стараясь сдержать собственные слезы. Почему я никогда не понимала, как сильно она страдает?
– Я знаю, что это будет не то же самое, но если хочешь, мы с тобой можем пойти куда-нибудь только вдвоем? Мы даже можем пригласить тетю Арину, если ты хочешь? Ты права, дорогая, у Коли есть ваш папа, и они вместе играют в игры и занимаются спортом, но у тебя есть я. Так давай устроим девичник.
Лена отстраняется и смотрит на меня, яростно вытирая слезы, как будто ей стыдно, что она вообще плакала. Она такая сильная девочка.
– Правда?
– Абсолютно. Мы можем поехать куда-нибудь в эти выходные.
– Ты серьезно?
– Я когда-нибудь врала тебе раньше, Лен?
Она качает головой и тихо всхлипывает.
– Только ты и я? Ты не возьмешь с собой Колю или папу?
– Нет. Развлечения только для девочек! Ты хочешь пригласить тетю Арину, или у нас будет просто день вдвоем?