Мой Нежный Хищник
Шрифт:
Марина старалась сохранять спокойствие, но у нее получалось плохо, да тут еще вдобавок напал какой-то странный голод и подступила тошнота. Девушка принялась лихорадочно вспоминать, когда у нее в последний раз были особые женские дни и вдруг сообразила, что все сроки «чудесного» ежемесячного события давно пропущены. Это могло значить только одно… Но сейчас даже эта новость ничуть не обрадовала Марину, неизвестно еще, чем ночь закончится.
Внезапно в той части хижины, где находились их похитители раздались громкие крики, а потом грохот падающих бочек. Марина осторожно отодвинула Лиссу и подкралась
— «Час от часу не легче, а если сюда ворвались лесные хищники, растерзают этих бандитов и примутся за нас… Вот же ужас!»
Не скрывая страха, Марина оглянулась на своих соседей по несчастью, сквозь дверные щели в закуток пробивался рассеянный свет, но фигуры певца и служанки виделись смутно. Мужчина бормотал под нос какие-то молитвы, девушка даже различала отдельные слова:
— Бог Жив и Пресветлая Живина, Хранительницы мира на земле, защитите и помогите нам, избавьте от всяких тварей и выведите из мрака…
В полном смятении Марина вернулась в свой угол, села на охапку старой соломы и зажала руками уши. Шум борьбы через стену вскоре стих и пленники, затаив дыхание, слышали как Некто волочит по полу какие-то тяжелые вещи, словно мешки с песком, впрочем, не стоило долго думать, что это могли быть за мешки… Лисса дрожала, как молоденькая осинка, прижавшись боком к Марине. Даже певец стих и только учащенное дыхание выдавало его прсутствие в дальнем, самом темном углу клетушки.
А потом наступила пугающая тишина… Но вот послышался плеск воды и вскоре раздался треск разрывающейся ткани. На некоторое время все звуки снова смолкли, но уже через несколько минут двери к пленникам отворились и на пороге показалась массивная мужская фигура. Странный, каркающий голос произнес всего одну фразу:
— Марин… Где ты, Марин?
Девушка подскочила с подстилки и кинулась вперед, уже не сдерживая слез:
— Дагмар! Господи, ты здесь, Дагмар! Это чудо!
Но мужчина протянул руку вперед, словно не позволяя Марине дотронуться до себя:
— Я в крови, я хотел… хотел убить их быстро, но… они пытались сражаться, тебе не следует это видеть…
— Тебя ранили? Дагмар, тебе нужна помощь?
Рыцарь даже рассмеялся в ответ на ее слова. Маленькая, храбрая женщина сейчас так заботилась о нем, а еще недавно, наверняка, плакала от страха за свою судьбу.
— Со мной все хорошо, это чужая кровь, но у меня нет одежды, пришлось взять штаны одного из них… какая гадость… Прости мой вид, Марин!
Девушка подошла ближе к свету и только сейчас разглядела, что Дагмар и правда был полуголый, лишь только в широких штанах, что сидели на нем, признаться, скверно.
— Я здесь не одна, со мной еще двое несчастных…
К дверям тут же подошел менестрель и подрагивающим голосом начал витиевато благодарить доблестного рыцаря за спасение своей ничтожной жизни. Лисса едва могла говорить и только глуповато смеялась, постоянно икая.
В комнате, куда наконец вышли пленники царил полный разгром и Дагмар поспешил вывести девушек и певца в лес. Марина краем глаза заметила пятна крови на полу и стенах, а также придавленные столом тела
— У них тут пара лошадей в овраге, мы ими воспользуемся, я запомнил дорогу. Тебе плохо, Марин?
Дагмар успел подхватить девушку на руки и дальше уже сам понес ее в сторону широкой ложбины. Марина закрыла глаза и прижалась щекой к голой груди мужчины. Дагмар сейчас пах кровью, железом и почему-то свалявшейся шерстью…
— Скажи, там был зверь?
— Там был… я…
И девушка ни о чем больше не спрашивала до самого поместья Тарлей. Это была непростая и печальная дорога. У кромки леса, на поле Дагмар подобрал избитого Ронсо, но, увидев, что Госпожа жива и невредима, старый конюх заметно приободрился и даже с помощью рыцаря смог взобраться на вторую лошадь, поскольку едва мог идти.
У расшатанных ворот поместья собралась небольшая толпа крестьян с зажженными факелами, люди заметно волновались, громко обсуждая — идти ли сейчас на поиски или все-таки подождать до утра. Тут же в полной боевой готовности находился и отряд Дагмара, что прибыл гораздо позже своего Господина и теперь воины из Черных камней размышляли, в каком порядке следует прочесывать лес в поисках своего Предводителя.
Появление Леди Тарлей, ее спасителя и помятых, но счастливых слуг вызвало множество восторженных криков. Дагмар даже с удовольствием подумал, что теперь имеет полное право задержаться здесь подольше, если уж Марин категорически не захочет завтра же покинуть это неуютное местечко. Как бы не хотелось влюбленным остаться наедине, но рыцарю пришлось передать Леди на руки счастливых служанок, а самому заняться мытьем и переодеванием.
Хотя, прежде того, Дагмару пришлось пережить одну крайне неловкую сцену, когда Никое де Альба всерьез собирался преклонить перед ним колени за спасение своей дорогой супруги. Никогда в жизни своей де Даркос не испытывал подобного стыда… Помчавшись в лес за Марин, Дагмар менее всего хотел помочь Белому рыцарю, а думал лишь о своих интересах, о возвращении своей женщины.
Почти до самого рассвета маленький старый Тарлей гудел, словно пчелиный улей. Марина кое-как приняла ванну с еле теплой водичкой, хорошенько поужинала в основном кушаньями, что привез с собой де Даркос. По достоинству оценила «вкусняшки», что передали ей от Леди Катарины из Ульфенхолл.
— «Судя по всему, милая женщина, надо будет с ней встретиться и поболтать… в перспективе…»
Бедному Ронсо перевязали раны, смазали ссадины целебными мазями на травах, а после пары стаканов хорошего вина, что привезли с собой люди Дагмара, верный конюх и вовсе безмятежно захрапел.
Было чем заняться и старому Сарлему, что служил при Никосе поваром. Прежде мужчина был тот еще вояка и теперь, разгладив усы, с удовольствием пустился в воспоминания о былых походах. Спутники Дагмара слушали его с интересом — Сарлем лишился глаза еще в одну из первых битв за Ничейную землю, воистину достойны уважения его подвиги.
Сильда по обыкновению своему больше хлопотала около Никоса. Проведав мужа перед сном, Марина с душевной болью вынуждена была признать, что Белому рыцарю осталось недолго. Да он и сам это прекрасно понимал, был давно к этому готов.