Мой нежный враг

Николаева Юлия Николаевна

— Именно, — недоверчиво подтвердила я. — Но вы в это, кажется, не очень верите.

— Пока я не получил доказательств существования этого человека — не очень. Но со счетов не сбрасываю. Слабо верится, что человек, потратив столько сил, чтобы проникнуть в ресторан незамеченным, не позаботился об орудии убийства, как считаете?

— Слушайте, — разозлилась я, — подозревая меня, вы теряете время. Я его не убивала.

— Может, и так. Вы верно заметили, как удачно можно открыть запасной выход

и пройти незамеченным. Хотя, конечно, пособник, который будет стоять на стреме, не помешал бы. Как считаете?

Я похлопала глазами, соединяя нити повествования.

— Вы считаете, я замыслила убийство? — ахнула в итоге. — Нашла кого-то, и мы с ним на пару?.. — тут меня осенила еще одна догадка. — Надеюсь, вы не решили, что это мы с Данькой надумали избавиться от его отца и зажить припеваючи на его денежки?

— Хорошо звучит, правда? — усмехнулся Артюшкин, откидываясь на стуле. — Особенно, если учесть, что алиби у парня на время убийства под вопросом. Убить человека таким ножом очень сложно, нужна большая физическая сила, которой у вас нет.

Я не знала, то ли смеяться, то ли плакать.

— А у Даньки, по-вашему, она есть? Вы его видели вообще?

— Внешность может быть обманчивой.

Тут я даже разозлилась.

— Хорошо, но по-вашему, мы настолько дураки, чтобы сразу после преступления сходиться?

— А вы сошлись? — невинно поинтересовался следователь, я скрипнула зубами.

— Я не в том плане. В том, что… — я помахала руками, вызывая на помощь свое красноречие, но так и не смогла выстроить мысль, чем вызвала очередную улыбку.

Нет, чего он лыбится? Пытается повесить преступление на невиновных, и рад этому. Конечно, ему бы только дело закрыть. А тут прямо как по классике.

— Я правильно понял, что о вашем романе с Матвеевым, его сын не знал?

Я бросила на него взгляд, отметив прошедшее время. Черт, ну вот, посыпалось на Даньку, как я и предполагала.

— Спасибо, что просветили его, — не удержалась в ответ. Артюшкин только руками развел.

— Екатерина Михайловна, — он вдруг как будто посерьезнел. Внешне это не выразилось, но я почувствовала это и напряглась. — Вы считаете, Матвеев хотел с вами поговорить о воссоединении с его сыном, и только? Не могло быть других причин?

Я непонимающе похлопала глазами.

— А какие еще могут быть причины? — спросила его. — Да он и сам сразу завел разговор о сыне.

— Вы ничего не знаете о его бизнесе? Может он вам что-то рассказывал? Знакомил с кем-то?

— Шутите? — усмехнулась я. — За ту неделю, что мы общались, меньше всего мы говорили о делах. А после и вовсе виделись дважды. Один раз у него дома, второй у меня, когда Георгий Олегович настоятельно советовал мне порвать с Даней.

Следователь задумчиво кивал, глядя в поверхность своего стола. Поводил пальцем по царапине на нем, потом поднял на меня глаза.

— Вы можете быть свободны. Из города по-прежнему не уезжайте. Если

что, можете звонить мне лично, мобильный у вас теперь есть.

Я встала, неуверенно на него поглядывая. Если честно, когда он издевался и смотрел насмешливо, то мне было куда спокойней, чем вот от такого серьезного взгляда.

— Всего доброго, — сказала ему, в два шага оказавшись у двери.

— До свидания, и будьте осторожны.

Я на мгновенье замерла, положив руку на дверную ручку, а потом вышла.

Данька ждал у машины, наматывая вокруг нее круги.

— Поехали, — кивнула ему, хмурясь. Как только мы сели в машину, он спросил:

— Это правда? У тебя был роман с моим отцом?

Я поморщилась, заводя двигатель.

— Ну я бы не стала это так позиционировать. Я же тебе рассказывала, помнишь? Когда хотела расстаться.

Даня откинул назад голову, потирая лицо руками.

— Это какой-то кошмар, — проговорил, не опуская рук. — Значит, ты влюбилась в моего отца?

И посмотрел на меня, выпрямившись.

— Да не влюбилась я в него, — хмуро ответила ему, — был интерес, да, но не более того. И вообще, он все это затеял специально.

На непонимающий взгляд Дани я рассказала, как обстояли дела. Он только хлопал глазами, а потом вдруг рассмеялся.

— Ну отец… Сам себя обхитрил.

— То есть? — нахмурилась я.

— Да ведь он запал на тебя, Кать. Но совесть не позволила увести девушку своего сына.

Я не стала это комментировать. Только романтично настроенному Даньке такое могло прийти в голову. Да и к чему все это теперь? Матвеев погиб, все, конец истории.

Осознание этого приходило как-то медленно. Оно словно стояло рядом, за плечом и иногда выглядывало, накрывая с головой. И снова пряталось, освобождая место для других мыслей и эмоций.

— Надо заняться похоронами, — заметила Даньке, он посмотрел на меня чуть ли не с ужасом.

— Кать, я не могу, — пролепетал, побледнев.

— Придется, — вздохнула я.

До дома от отделения мы добрались быстро и вскоре уже входили в квартиру. Данька осматривался с таким видом, словно ожидал, что его отец сейчас как ни в чем не бывало выйдет из комнаты. Если честно, где-то на уровне подсознания я еще не приняла мысль о смерти Матвеева и ждала примерно того же. Хотя и понимала, что этого не будет.

— Чаю хочешь? — спросила Данька, проходя в кухню. — Или поесть?

— Давай поесть, — кивнула я, — а потом найдем похоронную фирму.

Даньку от этих слов передернуло. Он залез в холодильник, стал греметь кастрюлями. Я прошлась по квартире, свернула в коридор, где располагалась спальня и кабинет Матвеева. Сама я тут не была, но Данька говорил. Покусав губу, все же опустила ручку и прошла в комнату.

Тут наблюдалась приверженность к минимализму. Кровать, тумба, шкаф, кресло с журнальным столиком и торшер. На стене пара абстрактных картин. Никаких фотографий.