Мой огненный страж
Шрифт:
— А ты сделал что-то непозволительное, да? — догадалась я. Рука моя дёрнулась — внезапно захотелось дотронуться до сцепленных на коленях рук парня, утешить его. Я слушала рассказ и постепенно осознавала весь ужас своей вины. Но слишком мало знала, чтобы хотя бы одна версия, как исправить ситуацию, появилась в голове.
— Я потратил все силы на то, чтобы спасти тебя от них, — тихо ответил Феликс. — Ты — мощнейший источник эмоций для нас, чистых и незамутнённых. Я посчитал, что не могу позволить тебя погубить. Но теперь я стал бесполезен. Мои силы иссякли, огонь
— Но почему ты тут? — прошептала я, зажмурив глаза. — Ведь твой дом — там?
— Я не выполнил приказа, — пожал плечами мой собеседник. — Есть ночи, когда эти твари особенно сильны. До сих пор неясно, от чего зависит периодичность. Но мы научились предчувствовать эти моменты. И тогда стражи держат оборону, не позволяя врагам пробиться в ваш мир. Проникают лишь их тени, а это меньшее из зол. Если проникнут они сами, всё светлое и вечное здесь погибнет, и ваш материальный мир утонет во тьме точно так же, как утонула большая часть нашего нематериального мира.
— Те существа?..
— Да, некоторые люди иногда их видят, и на подобных Видящих идёт охота, как на вкуснейшие деликатесы. Ведь только чистые душой способны разглядеть вторгающиеся в мир живых Тени.
— Они жуткие, пугающие, — пробормотала я, вспоминая. — Наполнены болью и страданием.
— Для тебя, — невесело усмехнулся Феликс. — А для иных они предлагают власть, деньги, развлечения, способы отомстить или проучить. Почти в каждом сердце можно найти порок и им воспользоваться, соблазнить. Лишь дети им неподвластны, их чистые души. Но дети взрослеют.
— Я издавна встречала по весне искажённые души людей, — рассказала я. — Видела вместо обычных городских обывателей монстров с рогами и чешуёй, с провалами тьмы вместо глаз.
— Весна — время обновления природы, прихода радостных чувств, любви и жизни, — объяснил Феликс. — И Новые духи усиливают влияние на жертв, чтобы удержать их на своей стороне. В каждом человеке живёт светлое и тёмное. Нет света без тени и теней без света. В этом жизнь… Вопрос сочетания.
— Но если они уничтожат свет…
— Им не нужны тени, — оборвал мои рассуждения Феликс. — Им нужна тьма.
— А что будет, если удастся их замысел? — с замиранием сердца задала вопрос я.
— Внешне ничего не изменится, разве что мелочи: померкнут краски природы, менее ярко будет светить солнце, природные пейзажи утратят прелесть свежести, — пояснил он. — И люди забудут способность любить. Удивляться и мечтать. Бескорыстно радоваться.
— Но как такое возможно? Ведь тогда человечество погибнет? — удивилась я.
— Ты недооцениваешь силу людей, — возразил Феликс. — Вместо занятий любовью останется насилие, вместо заветных желаний — жёстко рассчитанные планы, не считающиеся с жертвами. Но инстинкт самосохранения в людях сильнее, чем в ком бы то ни было. Просто доля тёмного станет превалирующей. Основной.
— Но что же тогда делать? — зажмурилась от ужаса я. — Неужели нет спасения?
— Наверное, оно есть. Но я не знаю пути. Лишь могу сопротивляться, сколько хватит сил. Я ведь страж-новичок, многого не умею. Точнее, не умел, — помрачнел еще
— Но ты же спас меня, не позволил страшному случиться! — возмутилась я. — Почему тогда тебя изгнали?
— Я мог отключить твоё сознание, — повторил Феликс, поднимая тяжёлый взгляд. По моей спине прошёл электрический ток. — И должен был это сделать сразу, как ощутил, что происходит. А я увлёкся. Завёл разговор, слушал твой голос, смотрел на тебя… Пропустил момент. В результате ты увидела то, что видеть не должна была ни в коем случае. Пойми, я тебя не виню: зло притягательно, устоять невозможно. Вина моя и только. Силы ушли на то, чтобы выдернуть тебя из их власти. Но в качестве стража я теперь Совету не подхожу. Силы защищать людей у меня больше нет. Я так же беспомощен перед Тенями, как и обычный человек.
Я утонула во взгляде наполненных светлой грустью карих глаз. Мир закружился в невероятном танце. «Я увлёкся», — слова Феликса звенели, вторя птичьим голосам за окном. Я понимала трагичность ситуации, в которой, что бы ни говорил парень, была львиная доля моей вины, но волна радости поднималась из глубин души, и поделать я с нею ничего не могла.
Не осознавая, что творю, я протянула руку и кончиками пальцев погладила сильные мужские ладони. Кожа была нежной и прохладной, а мощь электрических разрядов от прикосновения усилилась в несколько раз.
Но длилось это всего лишь несколько секунд. Феликс резко поднялся, разрывая прикосновение. Лицо его исказила гримаса боли.
— Не искушай меня, пожалуйста, — с мольбой в голосе проговорил он. — Я изгнанник, но я не хочу стать одним из врагов. Я не должен ничего чувствовать, пойми! Слишком легко теперь мне попасть в их власть. Лишь только пройдя путь здесь, впитав эмоции и силы материального мира, устояв перед всеми соблазнами, после смерти я смогу вернуться и вновь выполнять долг. Но если я поддамся на искушения, пусть из добрых намерений, всё может кончиться плохо. Для нас обоих. Тогда знакомство со мной окажется для тебя худшим событием в жизни.
И тут я смогла до конца осознать подробности его рассказа. Если существа его мира питаются эмоциями, значит, они их с лёгкостью различают. Любые! Значит, мои внезапно возникшие чувства не были и не могли быть секретом для Феликса. Я ощутила, как мучительная краска смущения заливает лицо. Опустив голову почти к самым коленям, я вцепилась ладонями в волосы, слезы против воли полились из глаз.
На мои сведенные судорогой пальцы легла прохладная рука Феликса. Нежное прикосновение показалось чудом.