Мой отец генерал Деникин
Шрифт:
Ренненкампф впоследствии по причине своей отдаленной германской генеалогии будет обвинен в предательстве. Весной 1915 года его отзовут с фронта, подвергнут допросу, но затем оправдают. Однако клеветнические домыслы будут сопровождать его до 1917 года, когда он погибнет, растерзанный солдатами-дезертирами.
Жертвы, принесенные русскими солдатами и офицерами Северо-Западного фронта, спасли Францию, так как после сражения при Гумбинене немцы были вынуждены снять с Западного фронта два армейских корпуса и один кавалерийский дивизион, чтобы направить их на Восточный фронт. Сам маршал Фош признавал:
В то время как 1-я и 2-я русские армии отступали к Неману, армии Юго-Западного фронта шли от победы к победе, они занимают Галицию, переходят Карпаты и готовятся к походу на Будапешт.
Деникин был назначен генерал-квартирмейстером 8-й армии, которой командовал Брусилов и которая шла на Львов. Брусилов занял столицу австрийской Галиции 2 сентября.
Административная и канцелярская работа не могла удовлетворить Антона, и, когда он узнает, что командир 4-й стрелковой бригады получает новое назначение, он немедленно подает рапорт о переводе на эту должность, и 3 сентября 1914 года на его просьбу приходит удовлетворительный ответ.
Эта бригада особо отличилась во время русско-турецкой войны, заслужила название «Железная бригада» и старалась сохранить эту славу. Подобная репутация была причиной того, что Брусилов бросал ее в самые горячие точки сражений. Стрелки шутили: «Нас зовут на помощь, как пожарную команду». Приняв командование бригадой, Деникин получил приказ идти форсированным маршем вдоль Днестра, чтобы выровнять левое крыло войсковых соединений, находящихся в соприкосновении с тремя армиями австрийского генерала Конрада. Едва прибыв, он узнает, что противник окружает 8-ю армию. «На помощь, пожарные!» Железная бригада сразу вступает в бой. С девятого по двенадцатое сентября он сдерживает противника, ему удается его остановить. 12 сентября Деникин пишет карандашом несколько строк своей матери, оставшейся в Киеве:
«Дорогая мама. До сих пор не получил за все время войны ни одной строчки […] С места же выдержали тяжелый поход и бригада (Железная) приняла участие, весьма важное, в четырехдневном тяжелом бою на реке Щереки, южнее Львова. Австрийцы, в полтора раза превосходящие силою мой отряд, разбиты и сейчас, когда я пишу эти строки, в беспорядке отступают.
Вот когда я поистине удовлетворен и своим положением, и, позвольте мне похвастаться, собой.
Николай (денщик) с обозом сидит в 8-ми верстах за местом нашего расположения; три дня его не вижу и сплю 3–4 часа на позиции.
Теперь пойдет все еще лучше. Пользуюсь оказией и посылаю это письмо до русской станции через возвращающегося в Россию вольноопределяющегося.
Целую. Обнимаю. Пишите по адресу:
Командующему 4-й стрелковой бригадой
генералу Деникину.
Всем нашим приятелям поклон.
Антон».
Несколько дней спустя он находит время несколько уточнить положение дел на фронте:
Противник потерял 226.000 человек, мы взяли в плен 100.000 человек, и нам досталось 400 пушек».
Чтобы не огорчать мать, сын умалчивает о потерях русской армии: 230.000 убитых, раненых и взятых в плен и 94 пушки.
4 октября австрийцы предприняли контратаку. Русские едва удержались на своих позициях. Железная бригада ждала решающего боя и от нетерпения «грызла удила». Траншеи противника находились на расстоянии только пятисот метров. Деникину, который наблюдал за ними в бинокль, показалось, что там происходит какое-то движение. Он скомандовал:
— В атаку!
Предварительная артиллерийская стрельба только бы выдала его намерения, поэтому стрелки рванулись вперед в тишине. Растерянность противника была такой, что началась паника. Солдаты бежали к городку, где находился штаб. Этот городок носил живописное название: Горный Лужек. Русские заняли его, преследуя австрийцев буквально по пятам. Первые пленные указали на здание, где размещалось командование во главе с эрцгерцогом Иосифом. Деникин не нашел там никого. На столе стоял кофе в фарфоровых чашках, украшенных вензелем эрцгерцога. Австрийский кофе еще был теплым, и русские с удовольствием его отведали.
В 1924 году мы были в Будапеште. У меня болело горло, и обеспокоенные этим родители вызвали доктора. Мне вспоминается его карманный электрический фонарь и немного слишком резкое касание спинкой ложки задней части языка напротив зубов.
Яне жаловалась на здоровье, следующий раз заболела ангиной только 12 лет спустя. Мы жили тогда (без телефона) на Севрском холме. Моя мать отправилась за доктором. Вспоминая Будапешт, я сказала отцу:
— Я надеюсь, что этот доктор не причинит мне боли и не бросится тебе на шею.
Вскоре я получила объяснение этого инцидента: доктор из Будапешта служил врачом в штабе эрцгерцога Иосифа. Расположившись в городке Горный Лужек, он собирался пить кофе, когда русские начали атаку. Ему удалось вовремя бежать. Он был рад встретить в Будапеште того генерала, которого чуть не «встретил» в городке Горный Лужек. Мама сделала черный кофе, и два бывших врага выпили за встречу, вспомнив прошлое.
1 октября 1914 года Деникин пишет своей матери: «Дела бригады получили известность. Из штаба получил телеграмму: «Командующий армией (Брусилов) благодарит генерала Деникина за молодецкие действия». За обход моей бригадой у деревни Лужка Верховный главнокомандующий (Великий князь Николай Николаевич) в телеграмме своей выражался так: «Обрадован молодецким делом у Лужка». Я раньше не писал Вам, но теперь уже можно немножко похвастаться: еще за августовское сражение представлен к ордену св. Георгия 4-й степени. Уверен, что скоро, очень скоро, подымем голову выше и вычеркнем надолго из памяти неприятный осадок маньчжурской кампании.