Мой ответ - нет
Шрифт:
— Я подозреваю, что так же бедна, как вы, мистер Мирабель.
— С восторгом слышу это (опять моя нескромность). Наша бедность — новая связь между нами.
Прежде чем он успел распространиться о прелестях бедности, раздался звонок к завтраку.
Мирабель подал Эмили руку, довольный результатом утреннего разговора. Вчера он сделал ошибку — слишком серьезно заговорил с ней. Теперь он желал поправить этот ложный шаг и занять прежнее место в глазах Эмили — и в этом он успел. За завтраком, в то утро, пастор рассказывал о всякой ерунде увлекательнее, чем когда-либо.
После
— Есть ли у вас какие-нибудь планы на сегодняшнее утро? — спросил он.
— У меня есть план, который зависит от вас, — ответил Мирабель. — И я боюсь, по обыкновению, сделать нескромность, если упомяну о нем. Ваша очаровательная дочь сказала мне, что вы играете на скрипке?
Скромный мистер Вайвиль сконфузился.
— Надеюсь, что я не обеспокоил вас. Я играю в дальней комнате, так что никто не может слышать меня.
— Любезный сэр, я с нетерпением желаю вас слышать! — вскричал Мирабель. — Музыка — страсть моя, а скрипка — мой любимый инструмент.
Мистер Вайвиль повел его в свою комнату, краснея от удовольствия. После смерти жены, его никто не поощрял. Дочери и друзья остерегались — по его мнению, совершенно напрасно — входить к нему в те часы, когда он играл.
Есть люди, желающие отличиться в скорости бега и не имеющие ног, женщины, безнадежно бесплодные, живущие в постоянном ожидании больших семейств до конца своей жизни. Нельзя было найти музыканта, более лишенного природной способности играть на каком-нибудь инструменте, чем мистер Вайвиль, — и вот уже двадцать лет с гордостью и восторгом в сердце, он не пропускал ни одного дня без того, чтобы не упражняться на скрипке.
— Я, наверное, наскучил вам, — сказал он, беспощадно пропиликав больше часа.
Нет: ненасытный любитель стремился к одной цели, и она еще не была достигнута. Мистер Вайвиль встал отыскать другие ноты. Пастор воспользовался этим. Произошел отрывочный разговор. Мирабель успел направить его на Эмили.
— Давно уже не встречал я такой восхитительной девушки! — горячо объявил мистер Вайвиль. — Я не удивляюсь, что моя дочь так привязалась к ней. Бедняжка ведет дома уединенную жизнь; и я очень рад, что она развлечется в моем доме.
— У нее есть родственники? — спросил Мирабель.
Из объяснения, последовавшего за этим, обнаружилось одинокое положение Эмили. Но оставалось еще сделать одно открытие — самое важное. Не для красоты ли слога сказала она, что так же бедна, как и Мирабель? Преподобный сделал вопрос очень деликатно — но и прямо.
Мистер Вайвиль, ссылаясь на дочь, сказал, что Эмили не имеет даже и двухсот фунтов в год. Дав этот неприятный ответ, он раскрыл другую нотную книгу.
— Вы, конечно, знаете эту сонату? — сказал он.
Через секунду скрипка была уже под его подбородком и мучения продолжились.
Пока Мирабель делал вид, что слушает с чрезвычайным вниманием, он обдумывал свое положение. Если он и дальше останется в одном доме с Эмили, впечатление,
Мирабель пришел к этому решению, когда страшная деятельность смычка мистера Вайвиля была прекращена появлением в комнате третьего лица. Горничная Сесилии принесла хозяину записочку от нее. Удивившись, мистер Вайвиль развернул записку и прочел следующее:
«Любезнейший папа, я знаю, что у вас мистер Мирабель, а так как это секрет, я должна написать. Эмили сегодня утром получила очень странное письмо, которое привело ее в недоумение, а меня напугало. Когда вы освободитесь, мы будем очень признательны, если вы посоветуете нам, как Эмили должна отвечать на это письмо».
— Надо заняться маленьким домашним делом, — извиняясь, вздохнул мистер Вайвиль. — Но мы прежде кончим сонату!
Глава XL
Совещание
И в публичной, и в частной жизни мистер Вайвиль был чрезвычайно умный человек. Как член парламента, он подавал пример, которому могли бы последовать многие его товарищи. Во-первых, предлагая запросы и говоря речи, он не ускорял падения представительных учреждений. Во-вторых, он умел делать различие между обязанностью к своей партии и обязанностью к своей родине. Когда законодательная власть действовала политически — то есть когда она имела дело с международными проблемами или с избирательными реформами, — он следовал за своим предводителем. Когда законодательная власть действовала общественно — то есть для пользы народа, — он следовал внушениям своей совести. Последний раз, когда по поводу русского вопроса голоса разделились, он покорно подал голос в пользу своих консервативных союзников. Но когда вопрос об открытии музеев и картинных галерей по воскресеньям разделил обе партии на враждебные лагеря, он открыто принял сторону мятежников и перешел к либералам.
Призванный дочерью и ее гостьей, мистер Вайвиль помог им советом благоразумным и добрым — но, к сожалению, его благие намерения впоследствии привели к плачевным результатам.
Письмо Эмили, о котором Сесилия спрашивала совета отца, было получено из Незервудса и было написано Албаном Моррисом.
Албан уверял Эмили, что решился написать ей после больших сомнений. Он описал, что произошло между ним и мисс Джетро, скрыв, по очевидным причинам, прощальные слова той, в которых она так странно упомянула об отце Эмили. О Франсине Албан осмелился только добавить, что она произвела на него самое неблагоприятное впечатление и он не думает, чтобы подобная девица могла оказаться желательным другом. На последнем листке было прибавлено несколько слов, на которые Эмили знала, как ответить. Она так сложила письмо, чтобы никто кроме нее не мог видеть, чем бедный учитель рисования закончил свое послание.