Мой папа – суперзвезда
Шрифт:
– Да не волнуйся! Забегалась я!
– Как там в школе?
Аня прошла в тесную кухню, открыла холодильник. Вчерашнее спагетти прилипло ко дну побитой жизнью кастрюли. Она поставила сковороду на плиту, включила газ. Отскребла от стенок несчастные макароны, вбила прямо в них несколько яиц и размешала. Не будь Васька так сильно увлечена собственными проблемами, она бы непременно заметила, как дрожат руки матери, и её покрасневший нос. Но она как будто была не здесь. Там… на сцене. В свете софитов! Сжимая дрожащими пальцами микрофон.
– Нормально, мам. Знаешь,
– М-м-м?
Плечом Аня вытерла подтекающий нос, схватила две разномастные тарелки и выложила на них свой нехитрый ужин.
– В общем… Я хотела бы принять участие в кастинге. Ну, знаешь, во всякие песенные шоу… Конечно, далеко не факт, что пройду, но попытать силы стоит. Как думаешь?
Аня сильней вцепилась пальцами в край стола, с трудом выдавливая из себя улыбку:
– Ты какое-то конкретное шоу имеешь в виду?
– Ну-у-у… Вот-вот начнется кастинг в «Х-фактор». Слышала о таком? В Америке он уже давно идет. А у нас только первый сезон снимать будут. Так, что скажешь? Ты не против?
– Нет. Но ты сначала доучись, ладно? – Аня закусила губу и дрожащей рукой поправила темные непослушные, доставшиеся от Влада, волосы дочки.
– Ма… Так ведь осталось два дня.
– И как успехи?
– Как-как? Как всегда! Даже скучно как-то! – пожаловалась матери Васька.
– Скучно на одни пятерки учиться?
– Угу! Никакого разнообразия. Вот на кастинге, глядишь, и встряхнусь!
– Ты только не слишком рассчитывай на него, хорошо?
– Почему?
– Да потому, что я не уверена, что там все честно. И талантливых людей у нас в стране – во, сколько! – Аня провела ребром ладони по шее.
– Окей. Я поняла. Сильно губу не раскатывать.
– Ты ж моя умничка.
– Угу! А ты, я смотрю, едва на ногах держишься.
– Немного устала, – отвела Аня взгляд.
– Иди в ванную. А потом я тебе массаж сделаю, – смилостивилась Васька. В конце концов, анкета может и подождать.
Глава 4
Аня захлопнула за собой дверь в тесную ванную. На автопилоте открыла воду, воткнула черную резиновую пробку. Забралась в полупустое корыто и горько заплакала. Вода нехотя текла из проржавевшего крана, а она ревела и ревела, заглушая ладонью рвущиеся из груди всхлипы. И злилась… так злилась на себя! На собственную слабость злилась. Давилась слезами, терла глаза, но сил бороться с собой не осталось. А ведь она так боялась, что Васька услышит и станет задавать вопросы…
Аня устала. Чудовищно, невозможно… Сначала орущая Васька, бессонные ночи, зубрежка, поступление в институт… Потом еще больше зубрежки, болезнь матери, подработки… Опять же Васька. Уроки по вечерам, музыкалка на другом конце города, куда Аня возила дочку трижды в неделю, падая с ног от усталости. И так по бесконечному кругу, который она так надеялась разорвать. Но не складывалось… Болото все сильнее затягивало. Аня барахталась в этой трясине, но та лишь сильнее сдавливала её в своих топких объятьях.
Это было ужасно. То, что сегодня произошло. Это было… просто
– Аня… Что случилось?
– У себя… – прохрипела Аня, кивком головы указывая на кабинет Сомова.
– У себя. А что слу…
Она не дослушала. Ворвалась в кабинет шефа.
– Нефёдова?
– Это что там такое было? – поинтересовалась, тыкая пальцем в направлении выхода.
– Что именно? – сложил на груди руки Сомов.
– Вот этот… с хреном наперевес… Это что, мать его, было?
– А ну, тише! – рявкнул Сомов и принялся нажимать какие-то кнопки на стационарном телефоне. – Марго, ну-ка, быстро ко мне.
Дальнейшее Аня помнила смутно. Ее колотило, как будто кто-то пропускал через ее тело разряды тока. Наверное, сказывалось потрясение. Да и то, как она разговаривала с администратором, можно было объяснить разве что шоком. В обычной жизни она ни за что бы не стала ругаться. И вести себя, как хабалка.
В себя Аня пришла, уже сидя напротив хмурого Сомова.
– Ну, и наворотила ты дел, Нефёдова. Попробуй теперь, разгреби… Это же Кузьмин был! Ну, ладно, Марго перепутала, к тебе его подсунула по ошибке – с ней я разберусь. Но ты-то что из себя недотрогу корчишь?
– Недотрогу? Я? А вы ничего не попутали?
– А ты? А, Нефёдова? Или забыла, кто тебе зарплату платит?
– Я к вам массажисткой пошла, а не…
– Массажисткой, – хмыкнул Сомов. – Все они массажистки, пока легкие деньги не унюхают. Знаешь, сколько бы тебе Кузьмин заплатил? Знаешь?! А понравилась бы… так к рукам бы прибрал. Не он – так еще кто-то. И горя бы ты не знала. По Миланам бы да по Куршавелям ездила. И такое у нас бывало.
Она себя просто возненавидела в тот момент. Себя! Не Сомова даже… Просто потому, что на какую-то долю секунды в её забитом жизнью мозгу мелькнула предательская мыслишка. Прогнуться… Потому что устала! Потому что не было сил! А у неё Васька…
– Вы что-то попутали, Денис Сергеевич. Мне это даром не нужно.
– Гордая, значит? И увольнения уже не боишься?
– Не боюсь, – прошептала Аня. – Завтра зайду за трудовой.
Аня стряхнула слезы и выбралась из ванной. Посмотрела на себя в старое, потемневшее зеркало.
– Что же мне делать? – спросила у своего зареванного отражения. – Что же мне делать, а?
Зареванное отражение не знало. У зареванного отражения так же, как у нее, дрожали губы и руки опускались от бессилия.
– Дворником пойдешь, – кивнула головой Аня. – Санитаркой, подъезды мыть… Пока не найдешь достойной работы. Как-то оно будет. Ты, главное, держись, глупая. Выше нос… Васька, вон, на кастинг собралась. Год с отличием в элитной гимназии окончила. Ну, не возвращаться же вам домой?! Нет! Потому что Васька достойна всего самого лучшего.