Мой парень - сущность
Шрифт:
Вика поборола волнение и двинулась с места в направлении его шезлонга.
– Да пребудет с тобою Свет, Эдгард, – обратилась она к нему «как положено».
– Привет, Феврония! – радостно отозвался он, открывая глаза. Ей показалось, что парень, возможно, задремал на солнышке, а она его разбудила. – Ты как здесь оказалась? Одна пришла, что ли?
– Да, – пожала она плечами, – все заняты в Школе. А ты почему не с учениками? – спросила она, несмело присаживаясь на соседний шезлонг.
– Долгая история… – сказал он как-то невесело. – Видишь ли, я
– Вот как.. А что за работа?
– Долгая история… – вздохнул он. – Расскажу как-нибудь в другой раз. Купаться будешь? – спросил он бодро, как ей показалось, желая сменить тему.
Вика напряглась. Она пришла сюда с целью прогуляться, потому о купальнике даже не подумала.
– Да у меня купальника нет, – ответила она без утайки и широко ему улыбнулась.
Эдгард ответно расплылся в улыбке. Его фиолетовый взгляд озарился. Ей даже показалось, что в его мыслях назрел какой-нибудь вольный комментарий, но он, конечно, сдержался.
– Я тоже не плаваю при свете дня… – заметил он между делом. – Предпочитаю ночные водные процедуры.
Направление беседы интриговало. Казалось, парень намекал на совместное ночное купание в озере Света… Но Вика понимала, что больше не была человеческой девчонкой, а Эдгард не был обычным парнем. И флирта между ними быть не могло. Но тогда почему все происходящее так напоминало нечто подобное?..
Она решила не развивать тему купания голышом в озере Света и сказала:
– Раз мы оба сегодня не имеем важных дел, может быть, расскажешь мне о том мире, откуда ты родом?
– Конечно, – охотно отозвался он. – Ложись на шезлонг поудобнее. Может быть, хочешь кокос?
– Хочу, – сказала она бесхитростно, провожая взглядом немедленно поднявшегося на ноги парня. Отчего-то совпадение не показалось ей случайным: он знал, что именно она заказывала в кафе во время первого посещения ангельского озера. И ей стало приятно от осознания этого.
Разглядывая его фигуру издалека, Вика несколько озадачилась: на Эдгарде были все те же светлые шелковые брюки, хотя остальные парни-ангелы загорали и купались в плавках. Почему он не раздевался, нежась на солнышке? Она откинулась на шезлонг и приподняла подол тонкого розового платья, подставив солнцу красивые ноги.
Эдгард уже возвращался с двумя кокосами в руках. В них были вставлены соломинки, а срезы украшали цветки ярко-розовых орхидей.
– Я хотел поговорить с тобой… кое о чем, – сказал он, подавая ей кокос.
– И о чем же?
Он вернулся на свой шезлонг, отпил кокосового молока из трубочки и сказал с хитринкой:
– В тебе еще так много человеческого…
– Это плохо?
– Наоборот. Ангелы тоскуют по прошлым жизням, даже те, кто давным-давно свыкся с новой сущностью. Но об этом не принято говорить вслух. Большинство из нас ни за что в этом не сознается…
– А почему говоришь ты? И почему мне?
– Ты напомнила мне себя триста лет назад.
– Давно ты стал ангелом… Расскажешь
– Похож на твой, но в моем было волшебство. Самое настоящее, как в известных тебе сказках. Каждый человек там умел колдовать, получал ту или иную способность. Помню, в одном из воплощений я мог вызывать в небе молнии. Это было самым сильным моим умением из всех прожитых жизней. Чаще всего же мне доставались незавидные способности: соединять разбитые черепки, чувствовать приближающуюся непогоду… Однако любимой моей жизнью стала последняя, в которой я не имел волшебных способностей вообще! Но я смог достичь самой вершины, будучи посредственностью в мире волшебников… – он говорил пламенно и при этом проникновенно. – А после смерти меня призвали на службу ангелы. Забавно, мой народ даже не подозревает об их существовании. Местная религия базируется на совершенно других принципах.
– Как ин-те-ре-сно-о… – протянула Вика. – Одинаковые люди живут в параллельных мирах с разными физическими законами…
– Не совсем одинаковые. Я кое-чем отличаюсь.
– Глазами?
– И глазами в том числе. Хотя и в моем мире фиолетовый цвет радужки очень редок. Просто я, как и все ангелы, обрел ту внешность, что считал при жизни привлекательной. Хотя черты моего лица почти не изменились, я любил свое отражение… Разве только горбинка на носу исчезла.
– И чем же еще ты отличаешься, Эдгард?
Он улыбнулся:
– Это не имеет никакого значения для жизни ангелов. А сколько тебе было, когда ты умерла в последний раз? – надо отдать ему должное, он мастерски уходил от ответов.
– Мне было семнадцать. И других жизней я все еще не вспомнила.
– Так рано… Когда ты вспомнишь, тебе будет намного проще принять свою новую сущность, смириться…
– А что со стороны заметно, что я… не смирилась? – спросила Вика с замиранием сердца.
– Да, очень.
– И когда же мне положено вспомнить?
– Кто-то вспоминает в первый день, а кто-то очень не скоро. У Миндобра нет предписаний на сей счет.
Вика почувствовала, что сейчас достаточно подходящий момент для откровенного разговора со старшим и надежным другом. Она подбирала слова, чтобы спросить его о личном.
– Эдгард… – позвала она его неуверенно.
– Феврония, – он внимательно посмотрел на нее, откладывая свой кокос в сторону. Его глаза излучали доверие и внутреннюю силу.
Она осмелилась:
– Ангелы и впрямь не умеют любить так, как люди? Почему во мне осталось это?
– Ты кого-то любишь сильнее остальных?
– Нет. Не совсем… Я вообще еще не любила в человеческой жизни. Я не успела… Но мне так хотелось этого. Я умерла, но желание это никуда не исчезло. Но я так понимаю, что должно было бы…
Эдгард участливо положил ладонь на ее запястье. Она почувствовала исходящее от него доброе тепло:
– Все будет хорошо. Ты научишься любить так, как нужно.
«Как странно это звучит», – подумала Вика, успокаиваясь от потоков его ангельского тепла.