Мой парень – волк
Шрифт:
Я пожал плечами.
— Так что лучше или расслабься и получай удовольствие, или вообще откажись от женщины. А что? Проводи до поезда и отправь домой. Этого же очень хочет человек в тебе? И зверь его поддерживает, видимо!
— Да пошел ты!
Толкнув плечом товарища, медленно направился к дому.
Вдруг вдалеке завыл волк. Чуть ближе — еще один, ему ответил кто-то еще. Даже будто собака залаяла.
— Я не понял… день летнего солнцестояния уже прошел… Кто и зачем собирает оборотней сюда?
— И ты слышишь… будто разрозненные
Мы оба повели носами, ловя запахи леса и полулюдей, что возможно, находились совсем рядом.
— В любом случае, завтра, вернее, уже сегодня вам нужно будет отправиться домой. Все, что от меня зависело, я сделал. Дальше уж ты сам. Все-таки это твой племянник.
— А это…
Но продолжать я не стал. Только посмотрел долгим взглядом в лес, оценивая своими люминесцентными глазами пространство, и вернулся в дом, на ходу поправив на медвежонке спавшее одеяло, казавшееся совершенно лишним на теплой шкуре.
— Это все уже не мое дело, — добавил в спину уходящему другу Петр.
Я в ответ лишь дернулся, будто сбрасывая с себя последние слова.
Глава 41. Лена
Едва забрезжил рассвет, я вскочила с кровати. Оглянулась — в комнате никого не было.
Огромной силой воли я подавила в себе желание разреветься от осознания собственной никчемности и начала думать в том направлении, в котором, уверена, еще никто из мужчин нашего небольшого зверинца и не пытался подумать.
И снова начала искать выход из положения.
Я подумала: «Если отвар из листьев старой липы превратил ребенка в медвежонка, то он может и медвежонка превратить в ребенка!».
И тут же все мои внутренние стенания по поводу того, что я сдалась своим чувствам, его тестостерону, бьющему наотмашь, прекратились.
Захлопала самой себе от переизбытка чувств и гордости за свое серое вещество, которое, вопреки мнению большинства жителей нашего поселка, работало отлично, я отправилась на поиски животных и людей. Ну это уж как повезет — кого в каком обличье я встречу на дворе.
Первым, кого я увидела, был Петр — он играл с Мишенькой. Оба медведя шутливо боролись на траве, и зрителям этой медвежьей борьбы было ясно видно: медвежонок очень даже побеждает. И дело даже не в том, что хитро улыбающийся большой медведь подыгрывал, и даже не в том, что маленький очень старался произвести впечатление на публику в моем и Пашином лице, а в том, что малыш чувствовал себя, наконец, спокойно и уверенно.
Увидев меня, медведи прекратили свое медведе-валяние, и Мишутка развалился в траве, подставив мягонькое пузо солнышку, что струилось между веток деревьев. Видимо, таким образом малыш демонстрировал свое счастливое состояние. Да уж, мало ли деткам надо — разреши не умываться с утра да валяться в траве.
Петр тоже скосил рожицу, тоже, видимо, улыбающуюся.
— Сегодня мы идем
— Конечно идем! Все вместе, я так полагаю? — я махнула рукой в направлении картины «два медведя».
Внутри все зудело от того, как же хотелось к нему прикоснуться, поцеловать, прижаться к его крепкой груди. Но…обстоятельства были сильнее.
Я ему не пара. И он никогда меня не полюбит.
И я снова ощутила себя на том самом вечере для студентов, когда приставала к нему в темноте леса, но только в этот раз между нами все случилось.
— Все. Да не все, — буркнул в ответ Паша, умываясь в умывальнике холодной водой, от чего вокруг рассыпались бриллиантовой росой водяные капли.
— Ну, не все, так не все, — согласилась я, пряча свои жадные взгляды от него.
В отличие от здешних обителей, которые либо проигнорировали процесс умывания, либо умывались в сковывающей скулы морозной воде, я поступила совершенно по-взрослому: приготовила водички, вскипятив ее в чайничке, достала тепленькое полотенце, обстоятельно развела кипяток водой и только после этого, с чувством и под не очень одобрительным взглядом Паши, с удовольствием умылась.
Почувствовав себя человеком, погладила огромного медведя по уху, отблагодарив за приют, вскрикнула от непонятного рычания Пашки, и упругой походкой направилась в лес вместе с медвежонком, предлагая, таким образом, нашему недовольному моими ласковыми действиями по отношению к хозяину дома, идти за нами в глухомань, или идти впереди нас — показывая дорогу.
Человек-волк выбрал второй путь.
— Далеко собралась?
— Да, решила, знаешь ли, прогуляться по лесу, пока погода стоит хорошая, — ехидно ответила.
— Слушай, а ты всегда такая вредная? Все поперек делаешь, бежишь, куда не надо… — хрипло забурчал он.
— А куда не надо-то? Мы же вроде бы отсюда пришли, — сказала, а сама все на Мишку смотрю.
— А идем не туда!
Пашка задал рукой верный курс, и мы с Мишкой направились вслед за нашим предводителем, флибустьером, живущим в лесу.
— Мы идем к старой липе, за свежими листьями, чтобы можно было сварить отвар, вернув мальчику его прежний вид, — наконец ответила мне спина нашего провожатого.
— Это прекрасная идея, даже удивлена, что она зародилась в твоей головушке! — не смогла я удержаться от подколок.
— В моей головушке сейчас зарождаются очень кровожадные мысли! — бездарно спародировал он меня.
По лесу мы шли довольно долго, я несколько раз уставала, но появлялось второе дыхание и приходилось бодро вышагивать вслед за новоявленным Сусаниным. И только когда деревья начали покрываться вечерней дымкой, Паша устроил для нас привал.
Сам набрал валежника, развел костер, усадив нас поближе к нему, достал из рюкзака термос, угостив чаем и меня, и медвежонка, раздал каждому по огромному бутерброду. И когда успел так подготовиться?