Мой персональный апокалипсис
Шрифт:
Глава 5. Апокалипсис. День пятый
Утро, наверное, было добрым. Проснулась я в гордом одиночестве, а внучка поразила приятным разнообразием.
— Канализация — это от слова анализы, да? Потому что мы туда какашки смываем? — поинтересовался ребенок.
— От слова «канал», то есть труба, по которым уходит все, что мы смываем, — пояснила я.
— Э-э-э, а теплого молока не будет? — возмутился недовольный таким разнообразием кот.
На кухне кто-то гремел посудой, умопомрачительно
— Мам, иди завтракать! — крикнула дочь. — Я всех накормила, одна ты неохваченная осталась.
Приятно.
Начальник не подвел, позвонил до того, как я успела всунуть ноги в тапки. Диктовал бодро, спешил. Не знал, наверное, что определиться с предлогами «в» и «на» мне помешал любимый и чуткий супруг. Список вновь оказался длинным. В конце я приписала еще один пункт: «Определиться с местом и направлением». Подумала и два раза подчеркнула последнюю мысль.
Дракон и ведьма загадочно улыбались и надеялись на лучшее.
Завтрак оказался выше всех похвал: зеленый салат, тосты, аппетитно нарезанный апельсин и чай с почти свежим молоком. Кира увлеченно приклеивала в альбом кусочки цветной бумаги, усердно орудуя клеем-карандашом. Выходило кривовато, но ее удовольствию это не мешало.
— Олечка, глянь, как дельно выходит, — сообщил мне ребенок.
— Так даже я смогу, — фыркнул кот.
Я улыбнулась внучке, укоризненно посмотрела на Кузьму и, отхлебнув горячий чай, решила во что бы то ни стало радоваться новому дню. Получилось. Недолго. С минуту, примерно.
В ванной комнате раздался грохот. А потом…
– *Вырезано цензурой*! Да, что б тебя! *Вырезано цензурой*! — орал муж.
— Там мокро, — сообщил, уже сбегавший на разведку, кот.
— Фонтан! — восхищенно завопила Кира, прыгая где-то в коридоре.
— Сережа! — простонала я.
Мы с дочкой переглянулись. И в этот самый момент в квартире раздался звонок.
— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила я дочь.
— Только пенсию лет через тридцать пять! — выпалила она.
— Тогда ты — в ванную, а я открою!
Покинув свободный от всех проблем, спокойный островок кухни, мы с Анной вышли в коридор и, как две каравеллы, разошлись в разные стороны.
– *Вырезано цензурой*! — услышала ее нежный голосок прежде, чем открыла дверь.
И едва я это сделала, как мне в лицо брызнули чем-то дурно пахнущим, явно алкоголесодержащим с примесью хлорки и еще чего-то едкого. Причем, проделали процедуру не единожды. В глаза целились, паразиты!
«Ограбление!» — хотелось заорать, но дыхание сперло, и я закашлялась.
Глаза безбожно слезились, а горло першило. Пока моргала, пытаясь вернуть зрение, отфыркивалась и отплевывалась от попавшей в рот и нос мерзкой субстанции, бандиты никак себя не проявляли. Даже не пытались ворваться в квартиру. Странные какие-то!
В ванной матерились на
«Ну, здравствуй, наш большой брат с Альфы Центавра!» — мысленно поприветствовала гуманоида.
Прикид у него оказался так себе. Нет, в смысле, затейливый, конечно, но если брать каждую вещь наряда пришельца по отдельности, то они вполне опознавались среднестатистическим земным обывателем, то есть, мной. Инопланетянин где-то успел урвать медицинскую или не очень маску, сшитую их розовой ткани в веселенькое сердечко, диэлектрические перчатки по локоть и желтые резиновые сапоги. Из обычного полиэтиленового пакета брат по разуму сварганил себе манишку, проделав посередине дыру и натянув его на довольно узкие плечи. Апогеем этого непотребства я бы сочла связку чеснока, которую вместо ожерелья нацепил наш вселенский брат. В руках он держал голубенький опрыскиватель для цветов, чем, по всей вероятности, и воспользовался, лишая меня зрения.
— Приветствую тебя, друг! — как мне казалось, величественно и торжественно произнесла я, всем своим видом показывая, что земляне мирные, ни разу не мстительные и выступают против любых вооруженных конфликтов.
— Здравствуй, Оля, — ответил альфацентаврянин голосом моего соседа снизу.
— Денис? — удивленно выдохнула я.
— А ты что, небожителя ждала? — хмыкнул он.
— Не то чтобы… — замямлила я. — А ты, собственно, чего пришел-то?
Меня терзали смутные предчувствия, что явление Дениса и разухабистые словечки в ванной как-то взаимосвязаны. Словно они были двумя половинками чего-то целого.
— Топите вы меня, — ответил сосед, и опрыскал воздух перед собой, снова навоняв спиртом и чем-то изрядно химическим.
Вон оно чо! Ситуация из мистической превращалась в трагическую.
— Сильно? — поинтересовалась я.
— Не очень, — честно признался он. — Признаться, я, пока карантин, ремонт решил сделать. Только счистил все старые слои краски и шпатлевки до бетона, и тут как польет с потолка. Так что ущерб невелик, но все равно обидно.
— Пройдешь? — я мотнула головой. — Мне посмотреть нужно, что там у нас творится.
— Не. Я лучше тебя тут подожду, а то вдруг у вас вирус.
Конечно, вирус у нас прячется, это же все знают. Его нет в подъезде, где с утра до ночи ходит многочисленная семья мигрантов с Азии, поселившаяся в квартире на четвертом этаже, и не менее многочисленные их друзья и просто члены местной диаспоры таких же мигрантов.
— Ну, жди-жди, — пожала плечам я и поспешила к своей притихшей семье.
Промокшие до нитки муж и дочь собирали банными полотенцами с пола воду. Кира сидела на закрытой крышке унитаза и держала ехидно ухмыляющегося кота.