Мой первый день

Вежинов Павел

— Это… это… — произнес я, заикаясь, — слово никак не приходило на память.

— Завод спортивного инвентаря, — улыбнулась Лена. — Это велосипеды… А это особый тип машин с двигателями внутреннего сгорания… Таким мы пользуемся не так широко, но они имеют свою ценность — подобно копью, которое популярно у нас как спортивный снаряд…

Около получаса рассматривал я картинки земной жизни — такой похожей и в то же время такой непохожей на нашу. Их космодромы и космические корабли были детскими игрушками по сравнению с нашими, средства транспорта показались мне примитивными. Но было у землян то, чего у

нас давно не существовало: бескрайние пшеничные поля, животноводческие фермы, заповедники для диких животных, огромные спортивные комплексы. Особенно привлекло мое внимание массовое соревнование на велосипедах — удивительная демонстрация человеческой силы и красоты. Все то, что раньше казалось мне детской забавой, предстало вдруг передо мной в ином свете. Неприятное впечатление произвели на меня только дикие вопли публики. Потом экран погас. Я долго молчал.

— Ваша планета просто удивительна! — сказал я наконец. — На ней странным образом совмещаются самые примитивные и самые современные формы жизни… Не могу понять, как это происходит.

Лена села напротив, все так же лучезарно улыбаясь.

— Мой муж объяснит вам это лучше.

— Муж? — смущенно спросил я. — Значит, у вас еще существует брак?

— Не совсем так, — Лена наклонила голову. — Брак как юридическая форма исчез лет пятьсот тому назад. За последние сто лет широкое развитие получили моногамные формы сожительства. А у вас разве не так?

— У нас каждый живет сам по себе.

— Это тяжело — жить в одиночку, — сказала Лена убежденно.

— Но одиночество — один из видов естественного отдыха, — настаивал я. — Ведь у нас большая скученность людей…

— По-моему, это лишний повод для одиночества, — Она отвернулась, и мне показалось, что ее лицо погрустнело.

— Нет, я вас, право, не понимаю, — сказал я. — Не хватало еще услышать, что вы и детей рожаете сами?

— Конечно…

— Ну, это уже совсем бессмысленно! — воскликнул я.

— Наши ученые утверждают, что дети, рожденные в искусственных условиях, лишены целого ряда черезвычайно важных человеческих качеств.

— Это означает, что ваши ученые вовсе не ученые, — сказал я. — Мы в состоянии привить зародышу необходимые качества, даже жизненно важные познания — речь, условные рефлексы и тому подобное.

— Нет, мы пробовали это делать… — Лена медленно покачала головой. — Такие дети похожи на роботов. Случается, они превосходят обычных детей уровнем своего интеллекта, но что касается душевности, то это черствые, пустые люди.

— Душа, — пробормотал я, — понятие не научное.

— Вам надо поговорить с моим мужем, — сказала Лена. — Думаю, вы найдете с ним общий язык!

— Где же он? — спросил я нетерпеливо.

— Недалеко отсюда…

Она взяла со стола маленькую коробочку (я заметил, при этом взгляд ее потеплел) и сказал тихо:

— Мишель, ты слышишь меня?

Короткое молчание. Потом коробочка ответила:

— Да, милая.

— Мишель, у нас гость.

— Какой еще гость?

В его голосе не чувствовалось восторга.

— Странный гость, Мишель… — Лена улыбнулась. — С другой планеты.

Пауза длилась несколько мгновений, потом мы услышали:

— Ты это серьезно?

— Вполне.

И Лена в нескольких словах объяснила мужу, как я попал к ним и как выгляжу. Невидимый

человек снова замолчал, явно раздумывая.

— Очень интересно, — пробормотал он. — Знаешь, пришли-ка его ко мне.

Лена взглянула на меня смеющимися глазами.

— Думаю, это не очень удобно, милый. Человек прибыл из такого далека… Почему бы тебе самому не прийти?

— Потому, милая, что рыба только что начала клевать… Извинись как-нибудь и все-таки пошли его…

— Хорошо, — сказала Лена и выключила маленький аппарат. Ее взгляд вновь остановился на мне. — Думаю, так вам тоже будет интереснее, — сказала она.

Мы вышли во двор, и я снова услышал протяжный, томный звук, на этот раз он раздавался где-то совсем рядом.

— Скажите, я могу увидеть это животное?

— Конечно.

Как я и ожидал, животное обитало в маленьком сарайчике недалеко от дома. Оно было крупное, с красивыми витыми рогами, и показалось мне уродливым, но стоило ему посмотреть на меня большими кроткими глазами, как я вдруг снова почувствовал, что сердце мое сжалось от странного, непонятного чувства.

— А где его детеныш? — спросил я.

— Теленок? В доме… Я собираюсь его купать. У меня не было сил отвести взгляд от этого создания, сильного и доброго. В какой же смутный период времени на нашей Дрии позволили погубить этих чудесных представителей животного мира?

— И у вас хватает жестокости убивать эти существа? — спросил я.

— Нет, этих мы никогда не убиваем…

— Ну не этих, а им подобных… Ее лицо помрачнело.

— Не надо больше говорить об этом. Пожалуйста! — попросила она тихо.

Лена привела меня к тропинке, которая вилась по склону между огромными старыми деревьями — таких я никогда раньше не видел. Пока я спускался дальше, меня стало преследовать чувство опасности — беспричинное, тревожное, не похожее ни на одно испытанное мною ощущение. Меня пугали вещи на первый взгляд совсем простые и естественные — тишина, лесная глушь, мрак, таящийся под густыми кронами. Казалось, вот-вот оттуда выскочит какой-нибудь дикий зверь, мелькнет страшной молнией и вопьется зубами в мою плоть. Что со мной происходило, какие инстинкты предков просыпались в глубинах моей души?.. Самое странное было то, что непонятное чувство опасности сопровождалось пониманием, даже узнаванием — вроде бы все было точно так, как и должно быть.

К моей великой радости, тропинка скоро стала шире, деревья — более редкими, а свет — более ясным. Еще несколько шагов — и моим глазам открылось русло могучей реки, напоминающей гигантское живое существо. Почти одновременно я увидел второго человека.

Должен признаться, в тот момент он произвел на меня более сильное впечатление, чем женщина. Я невольно остановился и посмотрел на него почти восторженно. Кого он напоминал? Возможно, он показался мне похожим на античного бога, героя далеких и смутных легенд нашей планеты. Он был очень высоким, мускулистым, с крупной головой на могучих плечах. В руках он держал тонкий прут с едва различимой на конце леской, которая сливалась с темной поверхностью воды. Да, он и правда ловил рыбу. В галереях античного искусства Дрии хранится множество фресок подобного содержания. Глядя на него, неподвижного, словно сошедшего с древней фрески, я снова ощутил неясное чувство страха.