Мой первый роман про...

Чинара

Закутал ее в плащ, взял на руки и привел к себе.

Мне думалось, что через пару дней я избавлюсь от неё или устрою себе небольшой пир, как она сама того хотела. Но мне не удалось ни то, ни другое.

Прошли пара дней, затем недель. Флоранс отмыла с себя все нечистоты улиц и теперь пахла луговыми цветами. Выпирающие кости постепенно исчезали, и страх в ее глазах незаметно уступал место любопытству.

Мне нравилось, заботиться о ней. Хотелось казаться рядом с ней лучше, чем я был на самом деле. Я выпивал ей подобных ночами, но теперь старался чаще оставлять свои клыки на тех, кто был завязан грехами.

И боялся. Боялся, того дня, когда она узнает и поймёт, кто я.

В моих кошмарах, она вскрикивала, пугалась, отталкивала меня и бежала, крича, что не хочет иметь ничего общего с монстром. Она оставляла меня одного, а я вскакивал и боялся задохнуться. Смешно, дыхание давно перестало быть для меня необходимым.

Флоранс узнала раньше, чем я ожидал. И вместо бегства, обняла меня и обещала, трогательно и страстно, всегда быть рядом.

Если во мне была душа, в тот день она познала счастье.

Прошло три года, и шаг за шагом нежный бутон распустился в прекрасный цветок. Которым я любовался, восхищался и баловал, как только мог.

Сходил с ума от мысли, что ее сердце забьется иначе при виде какого-нибудь сына булочника или идиота мясника, и в мыслях отрывал всем поклонникам головы. В минуты ревности, идея запереть ее в глухом лесу, куда никто не сможет добраться, казалась прекрасной.

Она ни капли мне не помогала. Отвергала все просьбы одеваться дома скромнее и все чаще встречала меня в полупрозрачных нарядах, ластилась, садилась на колени и заставляла быть строже, чем мне бы хотелось. А я завороженно смотрел на вену на ее шее и ненавидел себя за то, как сильно хотел провести по ней языком.

А затем сон предал меня. Показав меня настоящим блудливым чудовищем.

Я лежал на спине в своей кровати, а сверху на мне сидела дева, чьи упругие бёдра находились в моих руках, а член неистово бился в её теле. На грани конца, мои глаза сквозь пелену наслаждения скользили от живота к упругой груди, покачивающейся в такт моим действиям. Подняв взгляд выше, я замер и встретился с самым прекрасным лицом. С лицом моей Флоранс. Выкрикнув ее имя, открыл глаза и снова закрыл их, выругавшись про себя. Да, это был всего лишь сон. Но я также лежал на спине, а между ног возвышался кол, скрываемый под одеялом.

— Брендан. — тихо произнёс нежный голос, и я с ужасом посмотрел в сторону двери. — Ты звал меня?

Она стояла, широко открыв глаза и смотрела на выставленное мной достоинство.

— Выйди! — крикнул так зло, что она вздрогнула. — И не смей входить без стука!

— Но ты же всегда заранее знаешь, когда я приду…

— Я спал!

— И видел меня?

— Не говори ерунды! Выйди я сказал!

В тот день я привёл домой девушку.

Флоранс начинала хандрить после появления женщин в нашем доме, поэтому чаще дамы принимали меня у себя. Но в тот раз мне следовало доказать себе и ей, что сон был ошибкой. Моей похотливой ошибкой.

Почти час я истязал тело гостьи, яростно вколачиваясь в нее. Понимал необходимость остановки, но продолжал пытаться…

Я слышал ее шаги, ее бешено колотящееся сердце и робкое открывание двери. Мой взгляд обратился к ней сразу, как только фигура появилась в двери. Нежное лицо встало перед глазами, затмило ту, в чью плоть я врезался и удовольствие, наконец, выстрелило молниеносным зарядом. Только вот в ее глазах стояли слезы, когда она убегала.

Проводив, доведенную до потери сознания, гостью и, приведя себя в порядок, я направился в комнату Флоранс. Она лежала на кровати и плакала. Просила выйти, оставить одну и никогда более не подходить к ней. Заклинала не сметь ложиться рядом и именовала бесчувственным предателем. Грозилась собрать все вещи и уйти в ту же секунду, если я посмею хотя бы пальцем к ней

притронуться. Но, когда я все же лег и привлёк девушку к себе, просьбы сменили своё содержание.

— Ты не любишь меня совсем. Не любишь. — хныкала она, стараясь отстраниться. — Зачем так мучаешь? Лучше убей… Выпей меня и покончи с этим!

— Что за вздор? — спросил я. — Ты для меня важнее жизни и любая твоя прихоть исполняется. К чему ложные обвинения? К чему сейчас вся эта истерика?

— Не любишь. — упрямо повторяла она, перестав сопротивляться объятиям.

— Люблю моя девочка. Ты прекрасно это знаешь.

Тогда она проявила коварство истинной женщины. Прижалась ко мне всем своим телом и прошептала сладко в ухо:

— Тогда зачем привёл другую женщину, если есть я?

Я чувствовал жар ее тела, зов ее плоти. Она поцеловала мое ухо, затем чуть лизнула его своим языком и начала робко и нежно целовать мое лицо.

— Флоранс, — армии в моем теле вели ожесточенные бои. Желание разрубало совесть на жалкие незначительные клочья, а чувство вины трещало под опьяняющей любовью. — Остановись, девочка

— Почему… — поцелуи от глаз опускались к щекам. — Я не нравлюсь тебе, как женщина? Но я давно уже ею стала. Посмотри на меня. Посмотри! Я хожу по дому почти голая, а ты даже не смотришь. Не замечаешь свою Флоранс… — ее губы целовали уголки моего рта. — Люби меня, как тех женщин. Прошу. Сделай меня своей. Мое тело горит в мыслях о тебе, но ты совсем мне не помогаешь…За что я заслужила твою бесчувственность? Ведь я так сильно люблю тебя… — туман пеленал мои глаза. Каждое слово срывало с петель доски, которые я так умело изо дня в день, заколачивал.

Нежные губы трепетно коснулись моего рта. Тело предательски дернулось, ощутив ее сладость. Но я держался. Держался стойко, как мог, пока язычок не скользнул мне в рот. Вся воля схлынула с меня и преобразовалась в твердость между ног. Одним резким движением я перевернул ее на спину и ворвался в медовые губки. Она вдохнула в меня свой райский стон и окончательно свела с ума.

Я целовал ее с таким вожделением, словно это могло спасти мою жизнь или вернуть душу, ушедшую некогда в тень. Сминал, покусывал и толкался языком, исследуя жадно и страстно. Для моих рук это были новые, запретные и столь желанные прикосновения к ее шелковому телу, округлым изгибам. Тонкая ткань платья разорвалась в моих ладонях и дикое желание выпить из нее глоток предательски ударило в голову. Опьянило, заставило лизнуть вену на шее и отправило руки в еще более требовательные путешествия. Других женщин в порыве страсти я мог практически полностью осушить. Но подо мной была не другая, не чужая женщина на одну ночь, а моя, моя любимая Флоранс. Желание немедленно войти в неё гудело в каждой клетке, но страх отпустить в себе монстра держал похоть в железной руке.

А она окликалась на каждое касание, дарила стоны, вздохи и толкалась мне на встречу.

Хотелось подарить ей исключительное блаженство и свести боль к минимуму.

К рукам, изучающим ее тело, присоединились губы, а вместе с ними и язык. Ее грудь познала прикосновения пальцев, нежные и властные, ощутила поцелуи губ, оказалась пленницей языка, а я следил за каждой ее реакцией за ритмом сердца и слушал мелодию крови, чтобы понимать, как именно доставлять ей удовольствие.

Когда мой язык спустился от ее живота к нежным складочкам между ног, я ощутил, как сильно возбуждена моя дева. Она попыталась отстранится, но я лишь сильнее притянул ее за бёдра и стал сладко вылизывать. Готовый кончить от одного того, как именно она произносила мое имя. И как она звала меня из моей тьмы, когда судорога наслаждения первый раз прошла по ее телу.